Норваец не открывал, но на каждый удар отвечал порцией варварских ругательств, в которых знающий человек легко бы определил идиоматические выражения великого и могучего русского языка. Знающие люди в коридоре были, а чуть позже заявились посторонние.
– Что здесь происходит, господа? – чиновник в мундире Секретариата Особых Дел при канцелярии Его Императорского Величества олицетворял собой памятник подозрительности. – Устраивать беспорядки во время работы особой следственной центурии строго запрещено!
Джонни был не в том состоянии, чтобы являть образец вежливости, поэтому ответил коротко:
– Отвали, мудак!
– Что? – удивился служащий Шестиугольной Башни, не привыкший к такому грубому обращению. – Что вы себе позволяете?
Виконт оставил в покое дверь и задал вопрос:
– Ты дворянин, рыло?
– Какое это имеет значение?
– Ага, стало быть, не из благородного сословия. – Оклендхайм-младший сделал шаг вперёд и пробил чиновнику в печень. – Будет мне тут каждая свинья указывать…
Глава 9
Королевство Грумант потихоньку оправлялось от последствий гномьего бунта, но столица ещё носила следы недавних беспорядков и уличных боёв. То здесь, то там, подобно выбитым зубам в челюсти профессионального боксера, зияли пустоты на месте сгоревших и разобранных домов, не со всех стен успели отмыть копоть пожарищ, а от развалин королевского дворца до сих пор несло мертвечиной.
Впрочем, Его Величество Джеронимо Первый пока не планировал устраивать многолюдные балы и шумные праздники, так что вполне обходился своим старым дворцом. Пусть он маловат и в нём не хватает места придворным щёголям и великосветским шлюхам, зато из каждого окна торчит бронзовое жерло, готовое в любой момент изрыгнуть сноп огня и тучу свинцовой картечи. А канониры куда как полезнее при королевском дворе, чем расфуфыренные хранители ночного горшка и подавальщики парадно-выходных кальсон. Магия позволяет обходиться без лишних людей, заодно проще стало заботиться о безопасности.
И вообще Его Величество выразился в том духе, что, пока королевство не залижет раны недавнего бунта, он с недоумением отнесётся к появлению в столице праздношатающихся личностей. А недоумение быстро перерастёт в монарший гнев и массовые репрессии. Десятка два непонятливых уже испытали на себе действие нового закона «О благородных тунеядцах» и после обязательной конфискации имущества были отправлены рядовыми на границу с эльфийской степью.
Да, закон озадачил многих… В нём говорилось о возрождении древних традиций, когда дворянином мог считаться лишь тот, кто с мечом в руке доказал право на благородство. Отдал обязательные десять лет защите Груманта от внешнего и внутреннего врага – ты дворянин. Ежели нет, то иди в задницу ко всем поколениям благородных предков одновременно. Владения, естественно, верни в казну и не забудь компенсировать полученные неправедным путём доходы с тех земель.
Зато воспрянули духом почти позабытые и позаброшенные во времена прошлого царствования старые вояки. И одна за другой стали приходить с рубежей Груманта победные реляции, самое удивительное – правдивые все до единой. Так, например, воодушевлённые отменой приказа не поддаваться на провокации, пограничники в прошлом месяце отбили набег многочисленной эльфийской орды и, увлёкшись преследованием противника, вторглись на сопредельную территорию. Вторглись совсем чуть-чуть, всего на шесть дней ускоренного пешего марша, но успели догнать и вырезать разбойников, сжечь восемнадцать стойбищ, повесить на их собственных кишках четверых шаманов и отравить сто три колодца. Доля в добыче, причитавшаяся каждому участнику вылазки, вызвала неподдельное ликование во всей армии, и будущее сулило кочевым эльфам наступление чёрной полосы в и без того не слишком светлой жизни.
Бывший командующий пограничной стражей Груманта граф Форбарра передал отличившимся командирам монаршее благоволение и твёрдо пообещал, что отныне ни один подвиг во славу отечества не останется без награды.
– Кстати, о наградах! – племянник Его Величества отвлёкся от разглядывания магического зеркала. – Когда мы начнём раздавать верным людям конфискованные по новому закону имения?
– Никогда. – Джеронимо Первый Ланца поставил на стол тонкостенный бокал с тёмным вином, через который разглядывал огонь в камине.
– Почему?
– Не вижу в этом смысла.
– Как не видишь? Доходы с земель позволяют…
– Да ни хрена они не позволяют. – Король откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. – Средней величины имение приносит от семи до десяти марок, причём две из них украдёт управляющий, три уйдёт на содержание полуразвалившегося фамильного замка, а на остальные деньги благородный дворянин живёт впроголодь, клянчит у меня подачки и сверкает тощей задницей через прорехи в доставшихся по наследству штанах. А новых у него нет и не будет, так как покупать не на что. Каждого третьего можно отправлять на плаху за оскорбление величества внешним видом.
– И что же теперь делать?
– Платить из казны. А на земли назначим королевских управляющих, которых за воровство недолго и повесить.
– Да, управляющих у нас много, их не жалко, – согласился граф Форбарра. – Тем самым мы накрепко привяжем благородных нищебродов к престолу и заставим их любить твоё величество больше собственной жизни. Ибо без короля этой жизни у них не будет. Только у нас не все дворяне нищие.
– На Оклендхаймов намекаешь? – усмехнулся король.
– Почему намекаю? Прямо говорю – внезапно разбогатевший граф Оклендхайм внушает мне подозрение.
– Вот за него не беспокойся. Это богатство, откуда надо богатство. Ты ведь до сих пор виконтессе за новую ногу даже спасибо не сказал?
– Я не успел, – смутился Форбарра.
Ну да, свадьба Оклендхайма-младшего оказалась насыщена событиями, и такая мелочь, как излечение леди Ирэной колченогого графа, осталась практически незамеченной. Уснул вечером лицом в тарелке с заливной рыбой не совсем комплектным, а проснулся там же, но уже с двумя ногами. Только и мог вспомнить, что разрумянившаяся от игристого вина рыжая ведьма о чём-то поспорила с главным королевским целителем на двадцать марок. И поблагодарить не успел из-за того, что сначала исцелённый племянник Его Величества долго плясал, проверяя работоспособность новой части тела, а потом бил за портьерой имперского посла, осмелившегося… Что именно осмелился сделать или сказать иностранный дипломат, тоже вылетело из памяти.
Отрывочно вспоминалась большая охота, взятие штурмом главного банка Братства Маммоны, ещё одна ночь лицом в тарелке, тяжёлое утро и суровый опохмел в компании норвайского рикса, командование парадом столичного ополчения, одностороннее объявление войны Трансильвании… Так что когда граф Форбарра вернулся в Лютецию, виконтесса Оклендхайм с мужем и друзьями уже находилась на пути в империю.
– Не успел он, – хмыкнул Джованни Первый. – На что-то полезное и правильное у тебя всегда не хватает времени.
