Племянник Его Величества поспешил перевести разговор на менее щекотливую тему и показал на магическое зеркало:
– Почему в своих донесениях виконт Оклендхайм называет тебя Лаврентием Борисовичем? Нет ли здесь неуважения?
– Это в целях сохранения тайны. Чтоб никто не догадался.
Граф с сомнением покачал головой. Вряд ли кто способен перехватить посылаемые Оклендхаймом-младшим сообщения – магическая наука вообще не догадывалась о существовании такого способа связи. А он есть! На гладкой поверхности зеркала появляется светящийся прямоугольник с ровными рядами цифр и букв под ним, а если нажать на символы в определённой последовательности, то даже слышен голос собеседника и виден его движущийся странными рывками портрет.
Но так не всегда. Чаще всего Его Величество просто читает текст с зеркала, переписывая на бумагу самые важные или интересные моменты. Да там практически всё важное!
Вчера, например, пришло сообщение о дворянском восстании в одной из провинций империи. Бунт вспыхнул в Галлиполиде, да так мощно и быстро, что имперских войск там совсем не осталось. В одну ночь вырезали гарнизоны, перебили лояльных Лунгдуму чиновников, повесили наместника, а захваченные в порту Берестейла военные корабли недорого продали грумантскому купцу Малютио Скуратти.
Все эти события произошли на прошлой неделе – до столицы новости добрались не сразу, а связавшийся с виконтом купец докладывал об отправлении вышеобозначенных кораблей в Грумант и запрашивал инструкции по дальнейшим действиям. Ещё он требовал увеличить поставки оружия, так как в восставшей провинции образовался необычайный спрос на колюще-режущие, ударно-дробительные и метательные предметы. Так и придётся сбагривать туда залежавшиеся трофеи и почистить арсеналы от древнего старья, пока у бунтовщиков звенит кое-что в карманах.
Кстати, неплохо бы и в саму имперскую столицу что-нибудь отправить. Там родственники покойного Иоахима фон Зальца объявили войну клану ди Эспиноза и Фелицитат и приступили к военным действиям, начав с неудачного нападения на Шестиугольную Башню, где в подвальной камере содержался бывший главный целитель императорского Университета Лунгдума.
Фон Зальца, являющиеся одним из самых влиятельных семейств империи, требовали показательной казни дона Хорхе Эухенио и в случае отказа грозили приостановить добычу соли. Серьёзное заявление, учитывая монополию семьи на соляные шахты и варницы. И вооружались, вооружались, вооружались…
Звякнул колокольчик, извещая о просьбе королевского секретаря войти в кабинет. Джеронимо Первый дважды прозвонил в ответ и, не оборачиваясь, коротко бросил в сторону открывшейся двери:
– Что у нас там?
– Посол империи просит аудиенции у Вашего Величества!
– Ему назначено?
– Нет, сир. Но он заявляет о срочности, поэтому я позволил себе побеспокоить Ваше Величество.
– Неужели пришёл ответ на нашу ноту протеста по поводу ареста виконта Оклендхайма?
– Не могу знать, сир.
– Ладно, зови его сюда. А тебя, Фридрих, я попросил бы…
– А чего сразу попросил бы? – возмутился граф. – Я, как начальник разведки, контрразведки и министр внутренних дел нашего королевства, имею право присутствовать на приёме иностранных послов. Более того, это моя обязанность.
– Он тебя боится.
– Вот и замечательно! Это поспособствует сговорчивости.
– Ладно, оставайся, – согласился король. – Только попрошу не корчить страшные рожи и не рвать на груди камзол.
– Ему?
– И ему тоже.
– Хорошо, не буду.
* * *
Посол вошёл с торжественным видом человека, чувствующего за собой всю мощь величайшего в известном мире государства, превосходящего Грумант по площади и населению по меньшей мере в тридцать раз. На его лице явно читалось – империя снисходит до объяснений с захудалым королевством. Именно так! Снисходит и милостиво объявляет волю Его Императорского Величества.
Но в следующий миг посол встретился взглядом с графом Форбарра и слегка побледнел. Потом споткнулся на ровном месте, сразу растеряв большую часть самоуверенности и спеси, но постарался взять себя в руки:
– Империя в моём лице выражает восхищение мудростью Вашего Величества, не пожелавшего раздувать конфликт из-за мелкого недоразумения, и благодарит за понимание.
Король кивнул и промолчал. Его племянник многозначительно кашлянул.
Посол, чувствуя ползущий по спине холодок, повторил:
– Выражает и благодарит, да…
А что ещё сказать, если в письме императора прямо указано на необходимость замять дело и сохранить мир? Потом, может быть, Груманту придётся сторицей заплатить за унижение и уступки, но империя пока не готова к войне с ним. Королевство оказалось слишком сильным и способно больно ударить в ответ на недавний гномий бунт, организованный… Стоп, в этом даже самому себе нельзя признаваться!
Джеронимо Первый сделал глоток вина и вернул бокал на стол:
– А что-нибудь по существу?
Граф Форбарра улыбнулся краешком рта:
– И мне было бы любопытно услышать.
Посол собрался с духом и выпалил:
– Виновные в неспровоцированном нападении на виконта Оклендхайма наказаны, Ваше Величество!
– Все наказаны?
– Да, все восемнадцать человек. Командир следственной центурии оштрафован в пользу пострадавшего на двадцать марок, разжалован и отправлен младшим писцом в канцелярию наместника Галлиполиды. Его подчинённые переведены в городскую стражу Берестейла.
– Пусть сжалятся над ними Небесные Боги, – со странной ухмылкой прокомментировал известие граф Форбарра. – У императора сил много!
А Его Величество Джеронимо Первый кивнул послу:
– Хорошо, я удовлетворён ответом. Передайте императору мою искреннюю благодарность за быстрое разрешение мелкой проблемы. Да, и ещё напишите, что всё прогрессивное человечество в лице благородного дворянства Груманта осуждает бунтовщиков и желает Его Императорскому Величеству скорейшей победы в гражданской войне.
Императорский посланник не понял половину королевского высказывания, но уловил главное:
– Бунтовщики? Какие бунтовщики?
– Вы разве не знаете о восстании в Галлиполиде? Надо же, какая досада…
– Простите, Ваше Величество, – имперский дипломат изменился в лице, превратившись из просто бледного в очень бледного человека. – Мне ни о чём таком не сообщали.
– Сообщат чуть позже. Видимо, в Лунгдуме не придают большого значения этой досадной мелочи. Ведь это мелочь, правда? Бунтом больше, бунтом меньше… Что могут сделать пятьдесят тысяч мечей против всей мощи великой империи?
– Сколько-сколько?
– Ну, может быть, и чуть больше. И мечей на всех не хватит, половина копьями и дубинами вооружится.
