– Для жены. Я лично не просил ничего завоёвывать.
– И тем не менее!
– Хотите сказать, что в глазах норвайцев я всё равно останусь лишь мужем королевы Ирэны?
– Ну-у-у… – замялся норваец. – Но разве вы не будете им?
– Кем?
– Мужем?
– Буду.
– Тогда о чём мы спорим?
– О преждевременности принятия королевских обязанностей.
– Но когда-то нужно начинать?
– И что?
– Так почему не прямо сейчас?
– Да ну вас к чёрту!
Ярл благодарно поклонился и зычно провозгласил:
– Его Величество отдал команду на привал!
Ну а пока командование рассуждало о высоких материях, рядовой состав отряда располагался на отдых. Неведомым образом на вертелах очутились ещё недавно хрюкавшие кабаны, сами собой назначились дозоры боевого охранения, а на живописной поляне встали раскладные походные столики с бутылками и кувшинами.
– Ванечка, – голос любимой супруги вернул виконта Оклендхайма из размышлений о будущем в реальную жизнь. – Ванечка, тебе омлет приготовить или глазунью?
Рыжая ведьма успела расположиться у самого большого костра и бронзовой сковородкой на длинной ручке отгоняла добровольных норвайских помощников. Рядом на расстеленном ковре сидел Вова, чуть поодаль – риттер фон Тетюш, ещё немного дальше – полковник Гржимек, а некто очень знакомый, но не принятый в круг общения, отирался в нескольких шагах от костра. Чёрт возьми, каким образом здесь оказался сквайр Энтони Иткинс и почему его вызывающе-красный камзол не удавалось разглядеть раньше? Попугаю среди ворон и то проще спрятаться.
Сквайр несмело подошёл к Оклендхайму-младшему и церемонно поклонился:
– Ваше Величество…
Вова на ковре оглушительно заржал и прокомментировал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Челом бьёт. Точка с запятой.
– Какого хрена вы тут делаете, Иткинс? – со злостью прошипел Иван. – У вас, между прочим, есть собственное величество, причём императорское.
Иткинс изобразил гримасу отвращения:
– Оно уже не моё. Жалкое ничтожество, а не император. А вот при вашем дворе…
– А что при моём дворе, которого ещё нет? Извольте объясниться, сквайр.
Иткинс объяснился. И даже признался, что на службе у новоявленного Галлиполидского короля он надеется заработать графский титул, тем самым осуществив мечту всей жизни нескольких поколений сквайров Иткинсов. В империи все тёплые места давным-давно заняты, а на случайные вакансии моментально найдётся желающий из более знатного и богатого рода, так что о приличной карьере лучше и не заикаться. И совсем другая вырисовывается ситуация, если успеть вовремя примазаться к будущему королю. Пусть у того пока нет королевства и будущие подданные даже не подозревают о намерении Оклендхайма-младшего взять их под свою руку. Пусть, это неважно. Как не важна малочисленность армии претендента на престол – пусть он сам и ломает голову над проблемой, а Энтони Иткинс будет верно и честно служить.
– И на какую должность вы претендуете, сквайр? – улыбнулся Джонни.
– Место главного хранителя большой королевской печати ещё не занято?
– Да у меня и печати нет.
– Это несущественно, мой король! – обрадовался Иткинс. – Я стану лучшим в мире хранителем большой королевской печати. Ведь проще всего сохранить то, чего не существует.
– Безупречная логика, сквайр.
– А ещё на отсутствующую печать хорошо ловятся шпионы.
– Это как?
– Очень просто! Кто покажет документ с вашей печатью, тот и шпион.
Обсуждение планов на будущее остановила Ирка, закончившая готовить яичницу с ветчиной. Так что планы подождут. Они возникают постоянно, а яичница имеет обыкновение остывать. Да, к чёрту всё, ужин важнее.
* * *
Граф фон Юрбаркас с тяжёлым вздохом и нескрываемым облегчением вытянулся на пропахшей конским потом попоне. Двенадцать часов в седле кого угодно превратят в кряхтящую развалину со скрипящими суставами, и любая минута отдыха покажется немыслимым наслаждением. Даже вот так, на расстеленной попоне и со свёрнутым плащом под головой. А всё эти проклятые норвайцы… Или грумантская ведьма виновата?
Они все там виноваты. Да и сам граф, если по чести сказать. Кто же ему мешал задержаться в столице ещё на несколько дней, чтобы подготовиться к походу как подобает? Нет же, спешил… и остался в дороге без провианта, без шатров, без палаток. Скоро собственных лошадей жрать придётся.
Это герцог Скорсезе, скотина, постарался!
– Зачем вам обоз, сэр Артур? – рассуждал глава Шестиугольной Башни. – Местность вдоль Галлиполидского тракта богатейшая, в любом селе без труда реквизируете достаточное количество хлеба и мяса. Если хотите, можете давать расписки на половину стоимости – их когда-нибудь учтут при сборе налогов. Так что не теряйте времени, дорогой граф.
Чтоб этого герцога пьяные оборотни любили противоестественным способом! Семитысячная армия идёт как по выжженной пустыне, а сёла на тракте встречают пугающей безлюдностью и голыми полками кладовых и погребов. Вывезены все запасы, включая прошлогоднее сено. В стоящих открытыми амбарах недоумённо попискивают голодные мыши, устраивая безобразные драки из-за случайного зёрнышка. Складывалось впечатление, что люди бегут от надвигающейся на них страшной опасности и возвращаться сюда не собираются. И обидно сознавать, что этой самой опасностью они считают ни в чём не повинного графа фон Юрбаркаса.
Это стало известно вчера, когда передовой дозор гвардейской кавалерии настиг нерасторопных беглецов из очередного селения. Вот тогда и выяснилось, что грумантцы распустили ужасные слухи о свирепствующей в империи чуме, перед которой спасовали магические умения лучших столичных лекарей, и будто бы повелением императора графу фон Юрбаркасу поручено уничтожить всё население вдоль всех трактов, чтобы спасти Лунгдум от распространения заразы.
А чужаки предлагали переселиться в Галлиполиду, обещая освобождение от налогов на немыслимые десять лет, сулили кругленькие суммы в звонком серебре на обустройство на новом месте, а сомневающимся кивали на хмурых северных варваров, недвусмысленно поигрывающих огромными секирами. Гарантированная смерть в двух вариантах против будущего сытого благоденствия. Выбор, как говорится, очевиден.
Злокозненные беглецы опережали погоню на десять дней, хотя граф вывел своё войско через трое суток после злополучного бала. Ну ещё бы, им не приходилось тратить уйму времени на охоту ради пропитания, и к их услугам всегда были сменные лошади. И вообще, судя по следам на дороге, виконт Оклендхайм посадил своих людей на телеги и убегает от справедливого возмездия со всевозможными удобствами. А винные погреба по пути освобождены от содержимого с внушающей уважение тщательностью.
