– На пластине вам нужно будет нарисовать ладжеру. Она крепится на стену, после чего скрывается с помощью полога отвода. После этого обнаружить ее не сможете ни вы сами, ни кто-либо другой. Если захотите уничтожить, просто уничтожьте серьги…
– На стену? – бесцеремонно перебила я. – Зачем?
– Это устройство, с помощью которого вы сможете слушать все разговоры. Нужно просто надеть серьги, повернуть нижний камень на колье… вот так… и пойдет запись магического звукового слепка. Поставите пластину в кабинет графа, и…
Наверное, в глазах у меня сверкнуло отражение рубинов, потому что Ивар осекся.
Пружина внутри снова дрогнула.
– Что я должна делать?
Собственный голос прозвучал низко и хрипло. Почти рычание.
– Ваш муж связан с Комитетом, и лорд Фрай хочет знать каждый его шаг. Каждый их шаг, который они собираются предпринять в отношении Лиги. Всю информацию, которая им известна.
Все-таки сорвалась. На миг даже показалось, что внутри раздался хрустальный звон – с таким рвутся струны или звенит отпущенная тетива. И в этот звон ворвалось шипение, вырвавшееся из моей груди:
– Мы так не договаривались.
– Тереза…
– К демонам! Верните эту дрянь лорду Фраю.
Я захлопнула коробку с драгоценностями и демоновой пластинкой, сунула Раджеку в руки. Меня трясло от ярости, по венам вместе с кровью струилась тьма. Алаэрнит светился пока еще мягким голубоватым светом, но синева под ним уже начинала сгущаться. Разгорался он с каждой минутой все ярче и ярче.
Глубокий вдох.
Такой же глубокий выдох.
Мы договаривались о том, что я стану передавать ему сведения о Лиге, но не о том, что поставлю под угрозу жизнь и работу Анри. Да она для него и есть сама жизнь! Не представляю, что лорд Фрай собирается делать с этими сведениями, да и нет никакого смысла представлять. Потому что ему их не видать, как собственного затянутого в дорогое сукно лживого зада. По крайней мере, от меня он их точно не получит.
Я дернулась было к Искорке, но Ивар сунул коробку с драгоценностями в сумку, а меня перехватил за плечи и подтолкнул к дереву.
– Тереза, ты не можешь отказаться.
– Не могу?! Могу, еще как, и откажусь, а лорду Фраю можете передать еще и это!
Пощечина вышла звонкой, Раджек дернулся, на щеке отчетливо проступил след от ладони. Я рванулась, но он успел перехватить. Опалил губы поцелуем, разом выбив из груди воздух. Словно меня, запечатанную в льдину, разом швырнуло в пламя, а потом подхватило ураганом и подбросило к небесам. Толкало все выше и выше, чтобы потом обрушить на камни и навалиться с тяжестью сошедшей с горы лавины. Браслет сдавил запястье так, что я уже готовилась распрощаться с рукой, когда все неожиданно закончилось. Раджек заключил мое лицо в ладони, поглаживая большими пальцами щеки и глядя в глаза:
– Тише, Тереза, тише…
Я непонимающе смотрела на него, пытаясь прийти в себя.
– Что с тобой творится, милая?
Искорка радостно всхрапнула, и я не сразу поняла, что случилось. Только когда услышала топот копыт и ржание Огонька, повернула голову. Анри сжимал поводья с такой силой, что они не расплавились в его руках лишь по какой-то нелепой случайности. В противовес этому мерцающее в глазах тяжелое золото грозило затопить все и вся, под непроницаемой коркой спокойствия бурлила раскаленная магма. Плеть мглы хлестнула полог безмолвия и разметала его по лесу ошметками.
– Это не то, что вы подумали… – слова сорвались с моих губ раньше, чем я прикусила язык.
– Это то, что вы подумали, – холодным эхом отозвался Ивар.
И мягко привлек меня к себе, укрывая в объятиях.
Ой.
26
В глубине души понимала, что Ивар не мог поступить иначе, а еще глубже – что должна ему подыграть, но сейчас все во мне рвалось к Анри. Наплевать на дурацкую гордость, на нашу вчерашнюю ссору, на злость от брошенных в лицо слов. Оттолкнуть обвивающие меня руки, подбежать, рассказать правду… Какую? О том, что я приехала сюда за устройством слежения и дальнейшими инструкциями от лорда Фрая? Это меня и остановило на миг. А потом стало уже поздно. Все вокруг словно замерло: ни пения птиц, ни малейшего шороха. Злость медленно отступала, как уходит волна, слизывая с песка водоросли раздражения. На смену ей пришла мертвая, как штиль перед страшной бурей, раскаленная добела ярость.
– Месье Раджек, – это прозвучало как оскорбление. Анри спешился и медленно направился к нам. – Хорошо, что в отличие от моей жены у вас хватает смелости сказать правду.
– Надеюсь, у вас хватит чести достойно ее принять.
Я дернулась, но Ивар держал крепко. Что он, демоны его раздери, творит?
– Вполне, – от улыбки мужа только чудом птицы не посыпались с веток. Он остановился в двух шагах от нас, обманчиво медленно скинул сюртук. – Тереза всегда поступает как хочет.
Вся ярость предназначалась Ивару, Анри даже не смотрел на меня, словно меня здесь не было.
– Вот удовлетворите мою честь, и разойдемся с миром. Мы с женой домой, а вы в горы.
Я и пикнуть не успела, как меня отодвинули в сторону.
Меня! Действующего некромага просто отодвинули в сторону! Как какую-то…
Ивар беззаботно расстегивал сюртук и даже умудрился мне подмигнуть. Весело так. Повел плечами, разминаясь, вручил его мне.
– Подержите?
– Вы с ума сошли? – прошипела я, рванувшись вперед. – Думаете, я вам позволю драться?
– Думаете, вас кто-то спросит? – хмыкнул Анри и в подтверждение его слов перед самым моим лицом сверкнула легкая паутинка золотой мглы. Я непроизвольно отпрянула, запнулась каблуком о вздыбившийся над землей бугристый корень огромного дерева и шмякнулась о землю пятой точкой. Не столько больно, сколько обидно, как котенка по носу щелкнул. А Ивар даже руки не протянул: обманчиво-расслабленный, стоял вполоборота ко мне, пристально глядя на Анри.
– Это мужские дела, Тереза.
Мужские? Ну ничего, я им это еще припомню!
Улыбка мужа напоминала оскал. Оскал льва, готового наброситься на чужака и растерзать того в клочья голыми лапами… то есть руками. Я, как сейчас, помнила нападение бандитов на улице Лигенбурга: Анри не оставил им шансов. Муж был на полголовы выше Ивара и злой как легион демонов, но Раджека это не смущало. Он насвистывал себе под нос гимн Загорья и закатывал рукава с таким видом, словно собирался пить шампанское и заедать его клубникой в компании хорошеньких танцовщиц кабаре.
Миг, когда они бросились друг на друга, от меня ускользнул. Череда ударов – быстрых и сильных, мощных блоков и уходов в сторону. Я дернулась, когда Ивару досталось ребром ладони по шее, и вцепилась ногтями в землю, потому что Анри едва успел отклониться назад: рука Ивара скользнула в дюймах от его груди. Такого удара хватило бы, чтобы вбить сердце прямиком под лопатку. Окатило ледяной яростью, я до боли закусила губу: движения становились все более резкими и точными, цена возможной ошибки возрастала с каждой минутой. От выпада мужа Раджек почти ушел в сторону, но недостаточно быстро – голова его дернулась с такой силой, что сердце провалилось в желудок. Но нет, он даже на ногах удержался, только сплюнул кровь, встречая очередной удар мощным блоком. На скуле наливался кровоподтек, тем не менее двигался он все так же быстро и неумолимо.
