Но этого она не услышала. Под конец Хуртиг задал еще несколько вежливых вопросов.
Не хочет ли она, чтобы кто-нибудь отвез ее домой?
Нет, спасибо. Ей на работу, и она лучше доедет до Лильехольмена на метро.
Чашку кофе или еще что-нибудь?
Может быть, он проявляет заботу о ней, задавая все эти вопросы? Хочет, чтобы она подумала о чем-то еще, кроме как об одной юной девушке, которой больше нет в живых?
Или он задает эти вопросы ради себя самого?
Айман не пьет кофе, потому что беременна. Стакан воды будет кстати, если это вас не затруднит.
– Вы беременны? – Полицейский окинул взглядом ее тело. – По вам не скажешь, – добавил он, прежде чем встать со стула. – Подождите, я сейчас принесу графин.
«Зачем я это сказала?» – подумала Айман. Никто, кроме нее и врача из женской консультации, не знал, что она ждет ребенка.
Когда Хуртиг вышел, Айман огляделась в кабинете.
На стене карта. Приколотые фотографии из старых журналов. «Поздравляю, братишка!» – значилось на одном «пузыре». Рядом висела фотография молодой женщины, но в остальном кабинет был до изумления безличным. Айман предположила, что когда этот человек на работе, то он работает.
Вернувшись со стаканом и графином воды, Хуртиг смущенно улыбнулся ей.
– Простите, что задержался. Я ошибся дверью.
Айман взяла у него стакан с водой:
– Ошиблись дверью?
– Да. Вы, может быть, обратили внимание – на двери другое имя.
Конечно, обратила. На табличке значилось «Жанетт Чильберг, комиссар».
– Я зашел в свой старый кабинет, – признался Хуртиг. – Исполняю обязанности вот уже скоро год, но все равно иногда путаюсь. Особенно когда немного устаю. Как теперь. – Он снова сел. – Кстати, а что у вас с глазом? Старая травма?
Айман кивнула, но ничего не сказала.
Хуртиг
Квартал Крунуберг
Ее кто-то избил, подумал Хуртиг, когда женщина ушла.
Он и раньше видел подобные повреждения глаз. Причиной чаще всего бывало насилие, а преступником, как правило, оказывался кто-то из близких. Родители или ее дядя, который вдобавок служил в белорусском КГБ. По сведениям полиции, она не замужем, но беременна – возможно, у нее есть приятель.
Хуртиг понял, что только что встретил человека, за плечами у которого тяжелый опыт. Не только поврежденный глаз свидетельствовал о совершившемся насилии – и здоровый тоже. Хуртиг отлично распознавал такие вещи, особенно после того, как пять лет назад ему самому довелось пережить подобное. Он видел изменения в своем отражении в зеркале каждый день. В своих собственных глазах.
Дело о мальчиках-иммигрантах.
Когда наблюдаешь такие преступления из первого ряда партера, неудивительно, что происходящее оставляет на тебе след. Пытаясь отвлечься, он старался, хотя почти безуспешно, стать другим человеком. В разгар расследования он встретил Исаака в баре Сёдера, и они стали друзьями. Йенс Хуртиг, деревенщина из мрачнейшего Норрланда, подружился не просто с гомиком, а с гомиком-художником. Который знай себе мажет холст красками и разъезжает по миру.
Хуртигу нужны были новые впечатления, и Исаак стал одним из них. И все еще оставался.
Сам Хуртиг не знал, кто он. «Познай самого себя» – проект длиною в жизнь.
Он открыл бумажник и достал почтовое извещение.
Как же хорошо забрать игру по дороге домой. Может, поиграв, он сумеет дистанцироваться от своего взрослого «я». Пробудить старые ощущения.
Ванья
«Лилия»
Молодежный центр «Лилия» располагался в старом фабричном здании красного кирпича; из окон открывался вид на залив Лильехольмсвикен и разводной мост, соединяющий эту часть города с Сёдермальмом. Ванья сидела с сигаретой на террасе кафетерия и смотрела, как суда проплывают под машинами, а машины едут над судами. Время от времени мост разводили, чтобы пропустить крупное судно.
Айман опаздывала, но это не имело значения. Наоборот, хорошо: у Ваньи было время, чтобы выплакаться.
Марии больше нет, с этим ничего не поделаешь. Ванья понимала, что ее слезы – это конец.
Быть твердой, подумала она. Иначе тебе конец.
Имей силы выстоять.
Хорошо бы напиться. Чтобы меньше думать.
Ей совершенно не хотелось идти в кафетерий. Слишком много там так называемых друзей, поговорить спокойно не выйдет. Она прикурила новую сигарету от старой; один из кураторов вышел на террасу, обнял Ванью, сел по другую сторону столика.
– Я прихватил плед, – сказал он, протягивая Ванье один из пледов, которые вязали в ателье девчонки из Бредэнга. Тупые курицы, вяжут свои пледики каждый божий вечер, чтобы убить время. Когда Ванья представила себе, как они сидят и вяжут, ей стало еще хуже.
Вязание – бегство от реальности, бездумная попытка отодвинуть проблемы.
Мария была не из вязальщиц. Она выбрала другой способ справляться с чувствами.
– Я не смогу, не в состоянии буду пойти на похороны, – сказала Ванья, закутываясь в плед. Не смогу, не выдержу, подумала она, потому что я плохой человек.
– Уверена? – спросил руководитель и попросил у нее сигарету. Не в первый раз. Он был единственным известным Ванье взрослым, за исключением пьяниц и бомжей, который стрелял сигареты у шестнадцатилетки.
Она протянула ему пачку. «Как это вышло?» – подумала она. У нее были все основания чувствовать себя отлично. Пока она не решила чувствовать себя паршиво.
Поначалу она притворялась, что ей паршиво: так она чувствовала себя значительной и в центре внимания. Потом ей стало паршиво по-настоящему, потому что ей было стыдно за то, во что она превратилась.
Может быть, из-за нее и Пол пьет так много.
Во всем виновата она, и вот теперь она сидит и думает о самой себе.
Хотя умерла-то Мария.
На террасу вышла Айман. Куратор поднялся, и Ванья заметила, что его слезные каналы еще не пересохли. Что он все еще способен чувствовать. Ванья получила соболезнующий взгляд, после чего руководитель извинился и ушел в кафетерий к вязальщицам.
– Как ты? – спросила Айман.
Ванья рассказала. Не о том, как она себя чувствует. Только о том, что она все узнала по телефону от мамы Марии и что ее вырвало, едва они распрощались. Потом она целый день пролежала в кровати, а теперь вот решила прийти сюда.
– Ты писала что-нибудь?
– Нет, не писала. Не могла.
– Помнишь текст, который ты показывала мне неделю назад?
Ванья кивнула. Она прекрасно помнила тот текст, потому что ей пришлось попотеть, чтобы найти верные фразы.
