Рядом висело фото девочки, лет пяти. Волосы, в отличие от маминых, были такие белые, будто ей мыли голову белизной. Нормальная такая девочка. Бантик, платьице, улыбка до ушей. И мамины карие глаза.
Мужское фото я в конце концов тоже нашёл. Его закрывала печь, поэтому портрет не сразу можно было заметить. Когда подошёл ближе, то сначала подумал, что это зеркало. Худое лицо со впалыми щеками, такой же как у меня ёжик стальных с проседью волос, лесной камуфляж. Только на погонах вместо звёздочек, американские капитанские «шпалы». И глаза, в отличие от моих, светло-карие. Позже всплыли и другие отличия, не заметные с первого взгляда. Лицо чуть уже, нос с небольшой горбинкой, другой изгиб бровей. А по диагонали, в нижнем углу рамки, шла чёрная траурная ленточка.
Всё сразу стало ясно. Я козырнул, отдавая честь погибшему воину, и, снимая на ходу одежду, по-хозяйски направился в душ.
Вода была тёплой, водопровод работал идеально, и через полчаса я вышел свежим, чистым, и гладко выбритым. Не разбирая, затолкал одежду в стиральную машину и прямо на голое тело надел махровый белый халат.
В дверь постучали. Я замер посреди комнаты, размышляя, что делать. Не открыть, боюсь, уже не получится – стиралка довольно ощутимо подпрыгивает на неровном полу. Да и по двору я слонялся не меньше часа, так что соседи вполне могли заметить, пусть даже издалека. Значит, придётся открывать. А уж что сказать, кем представиться, решу по ходу дела. Я подошёл к входной двери, отодвинул щеколду, и потянул ручку.
И тут же мне прилетел прямой справа. Я еле успел сработать корпусом, чтобы уйти от удара. Противник одновременно врезал левой снизу и попал мне под дых. Я застыл на вдохе, и тут же получил ещё, ладонью по уху. В голове зазвенело, я попытался скользнуть в транс, но не получилось – дыхание ещё не восстановилось. А нападавший лупил без малейшей задержки. Я едва успевал закрываться руками, и отклонять корпус. Наконец, получив ощутимый удар в плечо, я смог ответить крюком снизу в подбородок. Раздался звук клацающих зубов, противник на полсекунды замер, и я провёл пинок носком ноги в пах, после чего дёрнул согнувшегося за шиворот на себя и захлопнул дверь.
Разворачиваясь, увидел летящий мне в лицо кулак, подставил предплечье, и ушёл в сторону. Как оказалось, прямо под другую руку. Не обращая внимания на боль в скуле, схватил противника за запястье, крутнулся, и бросил его через бедро. Очень удачно бросил. Тот попал головой в стену и на секунду потерял ориентацию. Но, тут же вскочил, и с рёвом кинулся на меня.
– Я вас, гадов, от моей Сэнди отважу! – заорал он.
– Тебе чего надо? – я сгруппировался, замыкаясь в обороне. Как раз вовремя, чтобы уйти от удара ногой в колено.
– Она моя! – по-медвежьи ревел противник.
Мужчина открылся, я успел влепить прямой в нос, но он, не обращая внимания, навалился на меня всем телом, увлекая на пол. Я ударился спиной и головой, дыхание снова перехватило. Вдохнуть так и не смог – противник схватил меня обеими руками за горло, наваливаясь тушей на руки. Кое-как освободил правое колено, хотел ударить в пах, но не дотянулся. Воздуха не хватало.
– Убью за Сэнди, – рычал мужчина мне в ухо.
В голове стучало от недостатка кислорода, перед глазами всё медленно поплыло. Я упёрся в него коленом, приподнимая, и левой ногой всё-таки дотянулся до паха.
Противник взвыл. Я повторил удар, понимая, что сил уже не осталось. Правая нога держала еле-еле. Вой поднялся на октаву, переходя в ультразвук, но хватка на моём горле не ослабевала. Я замер, и кое-как двинул ногой ещё раз
– А-а! – заорал нападавший, выпустил мою шею и скатился на бок, закрывая руками промежность.
Я вскочил, жадно дыша, и с размаха добавил ему прямо через ладони.
Где-то я видел скотч. На холодильнике. Полминуты ушло на то, чтобы связать оккупанту руки прямо между ногами, вставить между запястьями ручку от швабры, и обмотать липкой лентой ноги выше коленей. Теперь он лежал на полу, в позе эмбриона, без возможности вынуть руки из промежности и тихонько выл.
Я отдышался, и тут же снова раздался стук в дверь. Запахнул халат, крикнул:
– Минуточку, – и поволок нападавшего за шкирку в ванную комнату.
Там снова умылся, спустил воду в унитазе для конспирации, посмотрел в зеркало на наливающийся на щеке синяк, и вышел в прихожую.
За дверью стоял пожилой мужчина в тёмно-синей пиджачной паре и широкополой шляпе. Он приподнял свой головной убор, чуть заметно поклонился, и сказал:
– Можно войти?
– А вы кто? – бесцеремонно спросил я.
– Я Альфред Рикс, глава посёлка Суэрте. С кем имею честь?
– Сухов, – назвался я не своей фамилией.
– Могу я поинтересоваться, что вы здесь делаете, мистер Сухов?
– Я в свою очередь тоже хотел поинтересоваться, что вы здесь делаете, мистер Рикс.
– Повторю, я глава посёлка. Моя задача – следить за порядком на вверенной мне территории, а также за сохранением имущества жителей.
– Хорошо же вы следите, – я повысил голос. – Бедная коза чуть с голода не умерла.
– Какая коза!? – возмутился глава. – Вы вообще кто? И почему гуляете по чужому двору, как у себя дома?
– Я жду, пока вернётся Сэнди. И слежу за тем, чтобы всё осталось цело, а скотина накормлена.
Мистер Альфред заметно успокоился.
– Вы знакомый её мужа? – уже без волнения поинтересовался он.
Я, не отвечая, только провёл руками вдоль собственного тела, предлагая ему самому сделать вывод.
– Да, да. Похож. Извините.
– Мистер Рикс. Я, к сожалению, опоздал. Вы не подскажете, куда уехала Сэнди?
– А вы не знаете? Пойдёмте, выпьем чаю, и я вам всё расскажу. Это страшная, ужасная история.
Он оттолкнул меня от двери и с неудержимостью локомотива медленно, но уверенно, вошёл внутрь.
– Ставьте пока чайник, мистер Рикс, а я выну одежду из машинки, – предложил я, скрываясь в санузле.
Надо было придумать, куда спрятать моего незадачливого противника. Если Альфред Рикс решит перед чаем вымыть руки, мне конец. С минуту я оглядывался, ища какую-нибудь нишу, глубокий шкаф, или что-то подобное. Не найдя, просто затащил мычащего сквозь скотч мужчину в душевую кабину. Потом сложил бельё в таз, и вышел с ним в комнату.
Чайник уже задорно посвистывал на плите, Альфред Рикс деловито доставал из холодильника какие-то пластиковые коробки, а на столе стояли две высокие керамические чашки. Он обернулся с двумя тарелками в руках, хмурясь, посмотрел на моё лицо, и спросил:
– Что у вас на щеке, мистер Сухов?
– Это? – я ткнул пальцем в синяк. – Это как раз из-за козы. Ударил с непривычки сам себя вилами, когда цеплял сено.
– А на шее?
– А что там?
