Пока он объяснял, снизу послышался шум. Виктор шустро нырнул обратно, а я встал за выступающий из стены короб, то ли вентиляционный, то ли ещё какой, и постарался слиться с поверхностью. Получалось плохо, видимо, психика ещё не восстановилась.
Дверь на лестницу открылась, и, гулко и синхронно топая по полу, в коридор вошли двое в такой же форме, как и те, что были днём в лесу. Они не останавливаясь прошли мимо меня, и замерли на том месте, где раньше лежал Витёк. Я подкрался и, стараясь действовать «как завещал великий Лёлик», то есть, бить аккуратно, но сильно, огрел обоих по затылку рукояткой пистолета. Нормально ускориться не позволяла дрожь в сознании, но всё же у меня получилось и два тела с глухим стуком упали на пол.
– Лихо ты, – прокомментировал показавшийся в дверях Витёк.
– Бери пушку, пошли.
Глава 13
Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. Научная база. 26 год, 4 месяц 22 число. 26:40
Я открыл дверь и сделал два шага вперёд. За мной нерешительно протиснулся Витёк и встал за спиной. В кабинете было темно, лишь впереди, ярко освещённый настольной лампой, виднелся заваленный бумагами письменный стол. За ним сидел Джон Маверик и линейкой измерял какой-то график. Он поднял глаза на звук и изумлённо уставился на нас.
– Мистер Стрин? – на пару секунд он замер с открытым ртом, затем переключился на моего спутника. – Виктор, вы что здесь делаете? Вам же запрещено подниматься выше первого этажа.
Я спиной почувствовал, как Витёк смутился. Вот, что значит авторитет работодателя. Даже после прекращения всех отношений, после попытки убить друг друга, вгоняет в краску одними грозными словами.
Я хотел многое спросить. И где хозяин кабинета хранит свои записи, и кто курирует проект из Ордена, но вдруг понял, что всё это будет неправильно. Тем более, что рука Маверика нырнула под стол. Как я понял, там была кнопка вызова охраны.
Поэтому я просто поднял трофейную Беретту и выпустил пулю в лоб хозяина кабинета.
В вечерней тишине грохот выстрела, кажется, был слышен даже на соседнем склоне. Я приготовился отбиваться от охраны, но Витёк дёрнул меня за рукав и строго сказал:
– Пошли, быстро.
– Куда? – не понял я.
Ясно же, что отбиваться от нападения в кабинете, прикрываясь столом, шкафами или тяжеленным несгораемым сейфом гораздо удобнее, чем в пустом коридоре.
– А что, думаешь, не слышали?
– Чёрт их знает. Но тут всех положить проще будет.
– Я знаю, как ещё проще.
Он шустро утянул меня из кабинета и повёл в противоположную от лестницы сторону. Я снова попытался войти в транс. На этот раз трясло гораздо меньше, и я смог ощутить впереди большое пустое помещение.
– Вон там дети, – махнул рукой именно на эту дверь Витёк. – Пойдём, глянем. Может, спасём кого?
– Некого там спасать, – так глухо, что сам удивился, ответил я. – Пусто там.
Он всё-таки открыл дверь, не поверив моим словам, быстро пробежался взглядом по комнате и аккуратно закрыл.
– Да…
– Так куда идём? А то сейчас охрана явится.
– Да! Прямо и налево.
Там оказалась узкая пыльная лестница, ведущая куда-то ниже уровня первого этажа.
– Где мы, Витя?
– Это, брат, моя вотчина.
Он расправил плечи, гордо глянул на меня и даже, кажется, стал чуть выше.
– Это, Геныч, технический этаж. Здесь бойлерная, трубопроводы, вентиляция.
– И куда мы отсюда попадём?
– А куда хошь!
– Тогда в караулку. Надо Сэнди выручать.
– Можно. Только испачкаться придётся. Пыльно там.
– Где? Хватит загадками говорить.
– Смотри, – Витёк присел и начал пальцем чертить на пыльном полу схему. – Через все этажи идут водные стояки. Но здание умные люди проектировали, поэтому стояки идут в нишах, а снаружи прикрыты дверцами из гипсокартона для быстрого доступа. Очень удобно. Потекла труба, ты подошёл, в нужном месте дверцу открыл, и оп-па! Вот она, родимая, пломбируй, не хочу. Так что, мы с тобой по этим коробам можем легко в санузел казармы попасть. Мы ж худые оба.
В коробе было настолько пыльно, что дышать приходилось через рот – нос постоянно забивался. Ноги так и норовили соскользнуть с ненадёжной опоры, автомат постоянно застревал между трубами и приходилось останавливаться и аккуратно, не поднимая шума, его вытаскивать. Так что поднимались мы не меньше десяти минут. Хорошо, что казарма была на первом этаже, выше подняться ещё сложнее. Наконец, ползущий впереди Витёк с лёгким магнитным щелчком приоткрыл неприметную дверцу и выглянул наружу. Осмотревшись, он выбрался полностью. Я последовал за ним. В казарме стояла тишина, изредка прерываемая невнятным мычанием.
Я огляделся. Две раковины, в стороне опять же две душевых кабины, а у противоположной стены пять туалетных дверок. Я быстро пробежался, проверяя, не сидит ли там кто. Тихо.
Витёк, осмелев, уже выглядывал наружу, правда выходить не рисковал. Я чувствовал в казарме только одного человека и даже точно знал, кто это. Поэтому, оттолкнув нерешительно мявшегося на выходе Селезнёва, я рванул в спальное помещение.
В казарме стояли десять двухъярусных кроватей в два ряда у противоположных стен, между ними – длинный обеденный стол из натурального дерева, а на столе…
На столе, абсолютно голая, пристёгнутая наручниками за руки и за ноги к ножкам, извивалась Сэнди. Рот её был заткнут кляпом. Я на секунду замер в удивлении.
Подошёл, выдернул изо рта девушки тряпку, это оказались её собственные трусы, и увидел, как она медленно, волной, от ушей и вниз, до самой груди, покраснела. Глаза Сэнди смотрели на меня с глубокой печалью. Она вздохнула, не говоря ни слова, и попыталась отвернуться.
Время терять не стоило, и я зашарил взглядом по комнате, ища ключ от наручников.
– Геныч, ты что ищешь? – окликнул меня Витёк.
Он так и не вошёл в кубрик, стеснительно разглядывая обнажённую девушку из-за дверной коробки.
– Ключ от наручников.
– Понятно. Мне можно войти?
– Ты чего вдруг?
– Ну, это. Там твоя жена голая.
У меня мгновенно в памяти вспыхнула наша первая ночь с Жанной, как мы любили друг друга на спальнике возле Нивы. И горы были не эти, и девушка совсем другая… Но что-то общее в этих ситуациях всё-таки я находил. Что-то не поддающееся объяснению.
– Входи уж, Кулибин, – наконец очнулся я.
Витька как-то скромно, пригнувшись, чтобы ни в коем случае не посмотреть на Сэнди, прошмыгнул в кубрик, присел у стола и в несколько секунд освободил и руки, и ноги.
– Чем это ты? – удивлённо спросил я.
