– Витёк! – громко прокричал он и вскочил на ноги.
Остальные последовали за ним.
Из разрушенной лаборатории раздавался монотонный резкий крик, но никто не обращал на него внимания. Только Гена на мгновение прикрыл глаза, вскинул винтовку и сделал единственный выстрел. Всё стихло.
– Какие звери, Серега-сан? – вернулся к своему вопросу Ринеру.
– Там был виварий.
– Виварий?
– Юраба, в этом доме содержались жертвы эксперимента, бывшие люди. А с ними два надсмотрщика, – это подключился к разговору Селезнёв, а Гена перевёл на английский.
Японец с ужасом посмотрел на обломки здания. Кое-где сквозь куски камня пробивалось оранжевое пламя и в его неверном свете можно было заметить блестящие лужи свежей крови, куски тел и примитивную утварь. Юраба насчитал четыре металлические миски, с десяток кусков то ли одеял, то ли полотенец, и два разорванных шлёпка.
Неожиданно, видно стало гораздо лучше. Все дружно посмотрели вверх. Там, на фоне звёздного неба, заходил на посадку необычный силуэт. Он очень напомнил Японцу привычный по прошлой жизни радиоуправляемый дрон, только разбухший до такой степени, что небольшие винты по углам еле выступали за границы фюзеляжа. Юраба долго щурился, пытаясь разобрать расстояние до летательного аппарата, и вычислить его размер.
Некоторое время казалось, что над ними зависла всего лишь радиоуправляемая игрушка, не больше обеденной тарелки, а иногда дрон виделся огромным, больше лаборатории. Глазу не за что было зацепиться, чтобы сравнить величины.
Наконец, летательный аппарат приблизился, завис над группой, из него упал конец толстой верёвки, по которой дружно, как пожарные в кино, соскользнули военные.
Ни сам Юраба, ни остальные, казалось, даже не пошевелились во время этой операции, только Гена помахал вертолёту рукой ещё тогда, когда тот приближался, за что был удостоен пристального взгляда бортового прожектора.
Наконец, группа солдат спустилась на землю. Их оказалось пятеро. Гена подошёл к одному из них, обменялся рукопожатием, затем бесцеремонно выдернул у прибывшего из-за ремня рацию, и что-то долго объяснял по-русски, размахивая руками. Кончилось тем, что дрон накренился, резко скользнул влево, где и приземлился. Гена стремительно кинулся к нему, на ходу кинув военному рацию, которую тот ловко поймал одной рукой.
Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. Научная база. 26 год, 4 месяц 23 число. 00:45
– Пригнись, – скомандовал Витёк.
Залегли все, даже Сэнди, которой вроде бы не положено было понимать русские команды. Едва мы укрылись, раздался грохот, полыхнула вспышка, и меня ощутимо дёрнуло назад взрывной волной. Ближний к нам дом, в котором, по словам Витька, жили гориллы, разлетелся в мелкие дребезги. Граната бы такого эффекта не дала. Мгновенно от стен осталась лишь гора осколков.
– Странно, – послышался слева недовольный Витькин голос. – А второй?
И тут грохнул второй. Здание было в разы больше, поэтому полыхнуло и сложилось как карточный домик. Я скользнул в транс. Внутри рухнувших строений больше ничто не препятствовало сканированию, и я смог почувствовать только одного живого. Зато на границе облагороженной зоны, возле самых камней, ощутил ещё троих. Наши. Не выдержали всё-таки, пришли. За камнями к моему удивлению обнаружились знакомые вибрации обезвреженных днём охранников. Надо же, живы ещё. Частоты были ровные, фоновые. То ли спят, то ли так и не пришли в себя. А далеко-далеко еле цепляли сознание до боли знакомые тона профессора Семёнова, что меня очень обрадовало.
Заваленный в главном здании часто и пронзительно заорал. Я прислушался. Множественные переломы рёбер, прорывы лёгких, внутренние органы в труху. До утра не доживёт. Я сделал единственное, чем мог сейчас помочь раненому.
– Гена, Гена, вы детей не нашли? – Сэнди дёрнула меня за рукав.
Ответил ей Витёк.
– Они всех убили. Давно, не сегодня.
Девушка заплакала, но уже без той безысходности в глазах. Видимо, за это время успела смириться с потерей.
Подошли оставшиеся. Японец, как ребёнок, осторожно дёрнул за рукав гиганта Огромова и, видимо, продолжая прерванный разговор, спросил:
– Какие звери, Серёга-сан?
Я не стал слушать. Отошёл чуть в сторону. Дело в том, что к этому времени я уже прочно уловил приближающуюся ауру Семёнова, а с ним ещё шестерых. Похоже, эфиролёт он всё-таки перегрузил.
Аппарат завис над пепелищем, заливая округу белым электрическим светом, выбросил фал, и по нему дружно спустились пятеро и тут же рассредоточились по территории, проводя рекогносцировку и стараясь держать под наблюдением как можно большую площадь. К моему удивлению, последним коснулся земли не кто иной, как Сергей Бобров. Я подбежал.
– Здорово, Бобёр. Вы как здесь?
– Привет, Струна. Вот, тебя выручать прилетели.
– Ну-ка… – Я выдернул у него из разгрузки ходиболтайку и спросил. – Какой канал?
– Всё настроено, просто говори.
– Профессор Струне.
И тут началось.
– Здорово, Струна. Это Серых.
Кто такой? Почему не знаю?
– Привет героям. Я Волчанский.
За секунду со мной познакомилась вся группа. И все как один – зверские. Волчанский, Серых, Волков, Волкогонов. Я секунду переваривал, затем решил ответить всем оптом.
– Здорово, стая.
– Гена, как вы? Вы живы? – это уже Семёнов.
Вот что за глупая привычка задавать вопросы, ответ на которые очевиден.
– Конечно нет, профессор. С вами говорит дух Геннадия Стрина. Летите чуть влево. Там от руин идёт странный диагональный поток. Подозреваю, что раньше он был инициирован каким-то оборудованием, а затем сам стабилизировался. Напор слабенький, но, надеюсь, на взлёт хватит.
Пока я объяснял, эфиролёт уже сместился, руины накрыла темнота, а пятно прожектора заскользило слева от нас, будто Семёнов надеялся увидеть энергетический поток в свете своих фонарей. Наконец, летательный аппарат грузно, но аккуратно опустился на землю. Я подошёл.
Открылась дверь, и в освещённом проёме возникла знакомая, но абсолютно неожиданная здесь фигура. Доктор Рут Эндрюс.
– А вы… эээ… а где профессор? – от волнения я не мог подобрать слова.
– Я здесь, Гена, – доктор вышел из глубины кабины и по-хозяйски положил руку на плечо девушке.
У меня отлегло от сердца. Когда я увидел Рут, первой мыслью было, что прилетела она ко мне, сейчас познакомится с Сэнди, и тогда не избежать скандала. Либо с одной стороны, либо с другой. Но по уверенному жесту профессора я сразу всё понял.
– Спускайтесь, молодожёны.
Доктор Эндрюс подошла ко мне вплотную, с видом побитой собаки посмотрела в глаза, и вдруг резко, будто ей ноги подрубили, рухнула на колени и обняла меня за икры.
