С. – Совершенно верно! Это очевидно любому взрослому человеку! Чудо! Вас пытаются убедить, что вы летите в самолете! Картинка меняется! Быстро, я не спорю! Но не настолько, чтобы успевать за движениями ваших глаз, особенно когда вы меняете фокусировку! А ускорение! Кресло пинает вас под зад, чтобы обозначить поворот, но чтобы вас действительно все время прижимало к креслу, оно должно было бы улететь с площадки! Поэтому компании и воздействуют на детей через игры, чтобы убедить их, будто поддельная реальность лучше настоящей. А воздействие на мозг – это следующий шаг. Мозг превращается в заложника. Невозможно обмануть естественные чувства – но можно заткнуть им рот, и подключить свои электроды прямо к мозгу – пусть он попробует усомниться, что поддельная реальность хуже! На еще более глубоком уровне работают биотехнологии! Чтобы прямо программировать человека!
М. – Но причем тут Россия?
С. – Россия отстает по технике лет на двадцать – это дает ей шанс. Есть шанс, что ее развитие пойдет по другому пути. Все решится в ближайшие десятилетия! Отставание на несколько лет может оказаться спасительным!
В. – Скажите, Самтер, вы сами предложили русским свои услуги?
С. – Как вы не понимаете. Это все было проще – и сложнее. Русские одновременно наивны, как дети, и мудры, как это даже не снилось Западу. У них великая литература! В Москве прошло самое счастливое время моей жизни! Просто в России я понял, что я должен делать. Я понял, в чем состоит мой долг!
М. (к В.) – Насколько мне известно, виконт, в России вы никогда не были? Я тоже. Предложим ему рассказать о ней побольше? Другой шанс узнать о ней нам может и не представиться. А между тем эта страна, возможно, гораздо интереснее Америки. Помните, еще в наше время русская императрица Екатерина переписывалась с Вольтером.
В. (к С.) – Расскажите нам о России. Мы ничего не знаем об этой удивительной стране.
С. – О ней невозможно рассказать! Вы читали когда-нибудь Достоевского?
М. – Признаться, я даже не слышала этого имени. Кто это? Когда он жил?
С. – Писатель. Он жил в девятнадцатом веке! Вы многое потеряли. Никто лучше его не представил русский характер! И это не выдумка, русские действительно такие. Это люди, которые не знают своей цены! Они даже не хотят ее знать! Проклятие Запада в том, что он всему назначает цену. Но человек не должен иметь цены! Человек не вещь! Это русские очень хорошо знают. Именно поэтому в России даже в самом жалком бездомном пьянице может скрываться философ.
М. – А как выглядит Москва, Самтер? Там по-прежнему 1600 церквей, и еще издали, когда приближаешься к городу, видно золотое сияние?
С. – Нет. Москва ужасна и прекрасна! Представьте себе чудовищные уродливые американские небоскребы, между которыми затерялись маленькие церквушки – те, которые не разрушили при коммунистах. С людьми можно разговаривать на улицах, они легко приглашают вас к себе домой. Много жестокости, грязи – все из-за презрения к обыденности. Это одна из самых антибуржуазных стран в мире. Но поэтому буржуазность, которая насаждается с Запада, там особенно отталкивающа. Заказные убийства. Никто не уважает законов. Но благодаря хаосу все еще сохраняется надежда. Никто там пока еще не сумел до конца взять все под контроль. Во всяком случае, так мне казалось, когда я согласился с ними сотрудничать.
В. – Но что вы делали в Москве, как вы туда попали, Самтер?
С. – Я работал в посольстве.
В. (к М.) – Похоже, со времен нашей с вами молодости мало что изменилось.
М. (к В.) – Но в наше время никто не становился шпионом из принципа – вы сами тому пример.
В. (к С.) – И что же произошло дальше?
С. – Хотите знать, почему я пью сейчас этот дрянной спирт? Потому что так легче вспоминается Москва! Я ничего не знаю! Я не знаю, освободите ли вы меня, выйду ли я отсюда живым. Но я делал то, что я делал, на благо человечества! Я хочу надеяться, что вы поймете меня! Вы находитесь внутри Сети, но вы не порождены ею! Вы могли бы исправить баланс! К сожалению, Сеть нельзя уничтожить, от этого погибнет слишком много людей.
М. – Вы вступили в Москве в какой-нибудь клуб, или, может быть, в масонскую ложу?
С. – Представьте себе, нет. Если бы я решил во что-нибудь вступить, уж наверное это стало бы известно здесь, и я бы не работал там, где я работаю. Где я работал до вчерашнего вечера. У меня появилось несколько друзей.
В. (к М.) – У меня тоже, помнится, появилось несколько друзей – когда я вступил в клуб францисканцев. Некоторые из них очень хорошо играли в карты.
С. – Благодаря им я начал понимать русскую душу. Мы спорили о будущем человечества, как герои Достоевского. Мы пели песни! Как мы пели! Вы знаете, что у русских до сих пор бывают песни с умными словами? Я сейчас вспомню. Надо еще перевести. Подождите минутку… Вот, например. Это, конечно, перевод!
Тоска насвистывает
Свой привычный мотив.
Это пески времени
Заносят города!
Там было еще много строк, а кончалось просто гениально!
Ты не грусти,
А подхвати эту песню.
Только то, что по-настоящему ушло
Может по-настоящему вернуться!
М. (к В.) – Вам нравится его песня? Вы ведь ценитель творчества потомков?
В. (к М.) – Не знаю. Но мысль, выраженная в конце, мне нравится. Может быть все же поднять с ним бокалы?
М. (к В.) – Как хотите. Вреда это не принесет.
В. – Ваша бутылка еще не совсем опустела, Самтер? Мы бы хотели поднять с вами бокалы – хотя бы на экране компьютера, раз нам не встретиться лицом к лицу. Нам нравится ваша песня. Мы тоже хотели бы по-настоящему вернуться.
С. – Не совсем. Еще немного есть.
220. Видеоряд
Самтер, сгорбившись у компьютера, вытряхивает остатки алкоголя в свой пластмассовый стаканчик. Хотя изображение, передаваемое видеокамерой, слишком плохого качества, для того, чтобы можно было различить, что показывает компьютерный экран, все же улавливается тот момент, когда текст сменяется кадрами из фильма. Самтер проглатывает содержимое своего стаканчика и стоит, уставясь на экран, для равновесия упираясь массивным кулаком в стол. Затем по его телу пробегает судорога и он бьет свободной рукой по экрану. С компьютером, однако, ничего не происходит. Самтер, как взбесившийся слон, начинает метаться по комнате, спотыкаясь, падая, пиная без видимых последствий оборудование. В какой-то момент он бросает бутылку, целясь в видеокамеру, но промахивается. После этого он пытается биться головой об стену, и в конечном счете ложится у стены и подтягивает колени к подбородку, принимая эмбриональную позу.
221. «Talk» (В. де В., М. де М.)
М. – Что с ним случилось? Похоже, на него каким-то образом подействовали кадры из фильма?
