Я понимал, что, говоря о бедах своей родины, слишком разгорячился, но ничего не мог с этим поделать. Все мы когда-то боялись КГБ – моя нервозность искала выхода.
– Вы меня удивляете, Эндрю. Вы такого невысокого мнения о своих соотечественниках?
– Не обо всех.
Мне показалось, что, послушав мои агрессивные речи, Симпсон был несколько растерян.
– Ваша основная тема – информационная безопасность?
– На чисто техническом уровне. Программные средства детектирования угроз, уменьшение рисков при планировании сетевой архитектуры. От политических проблем, связанных с безопасностью, я стараюсь держаться как можно дальше.
– Продолжаете ли вы публиковаться на русском языке?
– Для развлечения в русскоязычных социальных сетях – не больше.
– Вы интересный человек, Эндрю. Спасибо за разговор. Надеюсь, вы не возражаете, если мы позволим себе в случае необходимости связаться с вами в будущем?
– Необходимость есть необходимость.
Дверь открылась и на пороге появилась провост.
– Я, кажется, подоспела к концу разговора…
Она взглянула на Симпсона.
– Мистер Симпсон доволен?
– Вполне.
Провост улыбнулась. Теперь от ее улыбки точно веяло теплом.
– Я могу идти?
– Разумеется. Спасибо.
На этот раз Симпсон поставил свой лэптоп, встал с кресла, подошел ко мне и тоже пожал мне руку. Его рукопожатие, в отличие от рукопожатия провоста, оказалось довольно вялым.
19
На этом листке – соображения по поводу беседы в кабинете провоста.
Что меня больше всего испугало? То, что мне не задали ни одного из вопросов, которых я боялся.
Никаких вопросов о ПеМаВи и моей работе с нею.
Никаких вопросов о ее прошлом.
Никаких вопросов о переписке с Соловьевым.
Тем более странно, что я к тому времени уже просмотрел многие из файлов, присланных Соловьевым, и имел общее представление, какие секреты могут скрываться в этом ворохе документов и перекрестных ссылок.
Никаких вопросов о Пиратской Партии.
О критических статьях, которые я вывешивал в интернете.
И даже о фильмах и музыке, которые я иногда скачивал из Интернета не вполне законным образом.
Что все это могло значить?
ФБР в курсе всего, и по каким-то своим соображениям готовит мне ловушку, хочет уличить меня во лжи и утайке информации?
Или оно совсем не в курсе – но почему?
ПеМаВи достаточно сильна, чтобы ФБР о ней забыло?
20
Наконец-то ПеМаВи снова нашла меня в баре. Я уже и не надеялся, что она удостоит меня разговором за пределами университета.
– Вино и оливки?
– Конечно.
Полумрак, тихая музыка, до вечернего наплыва посетителей еще далеко. Видеть ее улыбку после пережитого стресса было счастьем.
– Вы с такой горячностью осуждали пороки своего отечества в разговоре с агентом ФБР, что вас, похоже, собираются вербовать. Или, по крайней мере, предложить вам поработать аналитиком на здешнюю службу безопасности. Вы этого хотите?
– Вы пришли сюда только для того, чтобы задать мне этот вопрос?
– Не только, отчего же. Вы нам нравитесь. Кроме того, нам думается, вы достойны того, чтобы у вас было право выбора. Но после того как они обратятся к вам со своим предложением, с выбором будет сложнее.
– Я могу отказаться.
– Правильно, но какой ценой? Вы волей-неволей окажетесь в мире бинарной логики – «да-да, нет-нет, остальное от лукавого». А пока цена еще не назначена, у вас есть возможность избежать навязанного выбора.
Голосом Пенни:
– Примерно это мой отец называет «неизбежным симбиозом». У вас есть возможность решить, с кем вы предпочитаете оказаться.
– Прикованным к одной из этих государственных глыб или, например, в нашей скромной компании?
– Это благодаря вам ФБР почти ничего обо мне не знало?
– Представьте себе – да.
– Если я соглашусь быть с вами, мне тоже придется со временем просить на все разрешения? Первоначальная свобода – это ведь только бонус…
– Мы так не думаем. Прежде всего, у нас нет никаких государственных целей. Нам не нужна власть. Наш симбиоз носит главным образом оборонительный характер.
– Главным образом?
– Иногда нападение – лучшая защита. Но мы ничего не хотим завоевывать.
– Хорошо, можно вам задать вопрос? В качестве проверки.
– Само собой.
– Будете ли вы возражать, если я напишу обо всем? О том, как мы познакомились, о наших с вами отношениях?
– Если вы попытаетесь написать донос в ФБР, мы не только будем возражать, мы этому воспрепятствуем. Но если вы напишете обо всем в художественной форме, пожалуйста. Соловьев уже об этом спрашивал, мы разрешили. Вы ведь знаете, про нас уже писали пару веков назад.
– Мы не просим вас подписывать какой-либо договор. Пока нас интересует только – хотите ли вы избежать предложения со стороны ФБР? Так, чтобы это не отразилось на ваших планах?
– Ну что мне вам ответить? Да.
– Большего и не требуется. Что ж, теперь нам есть, за что выпить.
21
Мне кажется, основное было сказано. В заключение мне бы хотелось добавить совсем немного.
ФБР меня, как будто, забыло.
В конце семестра Пенни Голдсмит успешно защитила свою курсовую.
Весной мне, наконец, утвердили «tenure».
По некотором размышлении, я пока продолжаю откладывать подачу документов для получения американского гражданства – трудно сказать, как будет эволюционировать политическая ситуация в России, возможны варианты, при которых двойное гражданство может оказаться помехой, к тому же его наличие очень легко устанавливается при пересечении границы.
По рекомендации мистера Голдсмита я стал консультантом в одной неправительственной консультационной фирме, насколько я могу судить, не связанной, даже косвенно, с правительственными агентствами, вроде ФБР, ЦРУ или «Homeland Security».
То есть, если я и играю свою роль в «неизбежном симбиозе», пока что на моей повседневной жизни это почти не отражается.
Надеюсь, что так будет и впредь.
КОНЕЦ
