Дмитрий помрачнел: на этой улице стоял городской особняк Барковых. Нежданное и непрошеное возникло перед глазами лицо Алины, а следом пришли боль и злость.
– Не смешно, – процедил он.
– Такта у тебя, как у фонарного столба, – осуждающе сказала инферийке Аллерия. – Да и инстинкт самосохранения куда-то подевался. Что мы здесь делаем? У Барковых вполне могут дежурить усмирители, у которых на нас наверняка есть ориентировка.
– Извините, – в голосе Селены вовсе не слышалось раскаяния. – Я подумала, может, кое-кого тут мучает ностальгия…
– Давай на Пятницкую, – посоветовал Дмитрий. – Затем – направо, по Садовническому и на Большой Устьинский мост. Нам надо на Большую Лубянку, а ехать через самый центр – не резон. Мы здесь не в туристической поездке, а с вполне конкретной целью. Будем ее придерживаться.
– Слушаюсь, босс! – саркастически произнесла Селена, но послушно свернула в переулок и выехала на Пятницкую.
Аллерия покосилась на молодого человека. На его лицо набежали тучи, губы плотно сжались. Ночной охотник побери Селену! Ведь она, по ее же собственным словам, когда-то была психологом! Неужели не понимает, что для Дмитрия означала Алина Баркова?! Они затеяли самоубийственно опасное предприятие и меньше всего сейчас нужно воскрешать в его душе прошлую боль.
Алина… Проклятье! А ведь тяжелый осадок на душе от ее предательства уже начал исчезать! Дмитрий бросил короткий взгляд на Селену. Инферийка безмятежно вела машину. Вряд ли она отпустила бестактное замечание о воспоминаниях по недомыслию… Инферские замашки! Просто любит резать по живому или… у нее была какая-то цель? Второй взгляд, которым молодой человек наградил инферийку, был уже более долгим, испытующим, и та, хотя и сидела к нему спиной, почувствовала этот взгляд, и уголки ее губ чуть приподнялись в легкой усмешке. Не любил Дмитрий, когда с ним играли, а Селена сейчас занималась именно этим. Знать бы, чего она добивается… Чтобы он, в отместку за предательство, убил Алину и ее отца, завершив тем самым вендетту, которую Селена некогда объявила этой семье и которую именно он тогда не позволил ей довести до конца?
Ничего не выйдет, дорогая! Дмитрий Рогожин не мстит женщинам… особенно тем, которых когда-то любил. Когда-то? Или все еще любит? Образ Алины вновь возник перед его глазами, и Дмитрий яростно сжал веки, отгоняя прочь морок.
Да, женщинам он не мстит, у него и так предостаточно объектов для ненависти. Например, лич и эдемиты. Они сполна испытают на себе его гнев! И тут же, словно в ответ поднимающейся в молодом человеке ярости, вспыхнула в его левом бедре резкая ледяная боль. Дмитрий, не удержавшись, поморщился.
– Что с тобой? – встревожилась Аллерия.
– Догадайся с трех раз, – мрачно отозвался молодой человек.
– Каладборг?
– Он самый. Кажется, его вновь терзает голод.
* * *
Совсем немного времени прошло после тревожных событий, связанных с деятельностью Истребителя преступников и убийствами в верхних эшелонах Синдиката, но огромный мегаполис слегка притих. Чем больше город, тем он равнодушнее, тем выше степень его психологической устойчивости к разного рода страшным событиям, трагедиям и скандалам. Это – проверенный факт. Причин этому несколько, но самая главная из них – банальное привыкание. В больших городах плохого происходит во много раз больше, чем в маленьких. Причем с ростом населения города количество всякой мерзости в нем возрастает в геометрической прогрессии. В больших городах больше денег, власти, могущества и соблазнов, притягивающих внимание различных темных личностей независимо от их расовой принадлежности. Маленький городок будет полгода переживать из-за заурядной пьяной поножовщины, в то время как крупный мегаполис сравнительно быстро «переварит» гангстерскую войну средней интенсивности с десятками трупов.
И эти события забылись бы легко и быстро, если бы не один маленький, но важный факт: Истребителя преступников НЕ ПОЙМАЛИ. Хотя власти и объявили, что он теперь забьется в самую глубокую нору, спасаясь от преследований КУ, ни один из тех, кто чувствовал за собой тяжкие грехи, особенно связанные с жизнью и здоровьем других граждан, не мог спать спокойно. Преступность слегка сбавила обороты. Даже вспыхнувшая в верхах Синдиката борьба за власть шла как-то вяло, без большой крови и шума. Так как ни заказчик, ни исполнитель уничтожения Большой Пятерки не были названы, все решили, что и тут не обошлось без Истребителя… А это наводило на пугающую мысль, что ни высота положения в преступной иерархии, ни огромная власть, деньги и количество телохранителей не являлись достаточной защитой от его карающей руки. Население относилось к этой уже почти легендарной личности по-разному. Бульшая часть простых граждан говорила о его деяниях с плохо скрываемым одобрением. Естественно, эдемитам не нравилось, что из их врага лепят этакого Зорро двадцать первого века, но поделать они ничего не могли. В этом случае даже их отработанная веками пропагандистская машина дала сбой.
Впрочем, мегаполис есть мегаполис. Постепенно даже буря, поднятая Истребителем преступников, стала затихать. Но вскоре произошло нечто, вновь всколыхнувшее общественное мнение – дерзкое нападение на загородный особняк одного из крупнейших московских олигархов Андрея Баркова, вылившееся в настоящую бойню. Из-за этого дела все московское отделение КУ, образно говоря, стояло на ушах. И немудрено: ведь жертвами кровавой бани в Подмосковье, как газеты уже успели окрестить это событие, стали сразу трое усмирителей, что для мирного времени (ведь вспыхнувшая в Америке война еще не докатилась до этих краев) было совершенно неслыханными потерями.
Когда эдемиту Пириэлу, вернувшемуся в Москву с Совета Высших, доложили о подмосковных событиях, он только скрипнул зубами от бессильной ярости: эдемит сразу же, еще до подробного доклада адептов, побывавших на месте преступления, понял, кто стоит за этим делом, и какие они преследовали цели. Он знал лишь одну силу, способную уничтожить сразу трех адептов усмирителей и имеющую причины для нападения на Барковых – Серые Пределы. Конечно, напасть на Барковых мог и Рогожин в качестве мести за предательство, но за магической ситуацией в Москве следили десятки адептов, которые не понаслышке знали, что такое Сила Каладборга и теперь засекли бы ее где угодно. Таким образом оставался лишь один вариант – нежить. А то, что Андрей Барков был мертв, а его дочь бесследно исчезла, однозначно говорило о цели нападения: Лонгар Темный тоже искал приманку, на которую можно было бы поймать носителя Каладборга. Лишь одно утешало эдемита: он пока на шаг опережал своего оппонента. Дмитрий Рогожин наверняка получил письмо и с часа на час должен был здесь объявиться. А Пириэл сделал все, чтобы подготовить ему достойную встречу.
Оставалось лишь ждать. Жаль только, что время работало против эдемитов: война уже шла, и Каладборг следовало заполучить как можно скорее.
* * *
Каждому, кто выходил или выезжал на Лубянскую площадь, это здание, расположенное между Большой Лубянкой и Мясницкой, сразу же бросалось в глаза. Мощное, основательное, величественное, оно отодвигало на задний план даже гигантский стоэтажный моррэйский бизнес-центр, воздвигнутый на месте разрушенного Катаклизмом отеля «Метрополь». В здании этом чувствовалась старая сила, заключенная и в граните, которым были выложены стены его нижних этажей, и в старой, красивой, но немного тяжеловесной архитектуре, и в узких окнах, которые, словно прищурившись, внимательно наблюдали за тем, что происходит вокруг. Да, да, здание это не было мертвым, подобно большинству московских построек. Оно жило своей, тайной для большинства обитателей мегаполиса, жизнью и имело свою историю, в которой было немало темных, кровавых страниц, а также ауру, в коей преобладали темные оттенки.
