– Ну, конечно! – Линкольн вдруг резко выпрямился. – Это он возглавлял восстание в Квебеке в 1837 году. Британцы подавили восстание, и он бежал.
– Тогда вы должны помнить, что он хотел установить Французскую республику на реке Святого Лаврентия. Канада вовсе не такая уж безмятежная провинция, радующаяся управлению британцев, как пытаются внушить нам англичане. В том же году Уильям Лайон Маккензи возглавил аналогичный мятеж в Верхней Канаде против нынешнего режима правления. Стремление к свободе и независимости все еще сильно, несмотря на акт объединения Верхней и Нижней Канады. Французские канадцы не без оснований считают, что акт был направлен на подавление и приручение их. Мистер Папино был в Канаде, беседовал со своими соотечественниками. Он уверяет меня, что французские канадцы горят желанием завоевать свободу. Если им помочь..
– Вы действительно искушенный человек, мистер Фокс, – проронил Дэвис. – Вы ничего не сказали напрямую, но заставили нас задуматься о будущем не только этой страны, но и всего континента. Это серьезный вопрос. Не думаю, что добрые американцы будут спокойно спать по ночам, когда в Канаде яблоку негде упасть от вооруженных англичан, готовых в любой момент снова вторгнуться в наши пределы.
– Чтобы не испытывать этих бессонных ночей, наши соотечественники могут очень благосклонно посмотреть на альтернативу, – подхватил Линкольн. – Каковой является демократическая Канада, связанная братскими узами с республикой на юге от нее. Об этом действительно стоит задуматься. Пусть войдет ваш мсье Папино, чтобы мы могли выслушать, что он скажет от себя.
СЛОВА, СПОСОБНЫЕ ПЕРЕВЕРНУТЬ МИР
В тот день солдаты в синих мундирах бились что есть сил. Теперь им стало недостаточно просто удерживать позиции, они охотно бросились в атаку, когда пение трубы послало их вперед. Лавиной устремились с разгромленных укреплений Саратоги, налетели на отступающих англичан, и без того потрепанных атакой конфедератской армии. Но победить в этом сражении было нелегко, потому что захватчики, профессиональные солдаты, не поддались панике, не обратились в бегство. Они держали позиции и не прекращали огонь. Отступали с боем лишь тогда, когда позиции оказывались под непосредственной угрозой. Атакующие тоже не могли позволить себе такую роскошь, как ошибки. Англичане не упускали возможности воспользоваться любым огрехом в их обороне, они могли внезапно ринуться на атакующих, как раненые звери.
Хотя исход боев был очевиден, соперничество затевалось жестокое и смертоносное. Схватки бушевали в полях и лесах штата Нью-Йорк – не только большие, но и малые, даже более беспощадные. Солнце уже клонилось к закату, когда солдаты Нью-йоркского Шестьдесят девятого залегли в тени под стеной, наслаждаясь передышкой. Свежий полк стрелков из Мейна прошел мимо, на время освободив их Однако это не значит, что можно идти вразброд – линия фронта слишком уж подвижна. Вокруг еще хватает британских подразделений, хотя новые полки все прибывают.
Рядовой П. Дж. 0'Мэхони попал в число дозорных, выставленных по периметру для охраны. Услышав цокот копыт на дороге по ту сторону стены, он взвел курок; звякнула упряжь – всадник осадил коня. Медленно приподнявшись, 0'Мэхони выглянул через щель в стене, потом аккуратно, чтобы не выстрелить, спустил курок, встал и помахал фуражкой всаднику в сером мундире.
– Привет, Бунтарь! Придержав лошадь, тот осклабил щербатые зубы.
– Привет и тебе, янки. – Спешившись, он устало потянулся. – Порвал вот флягу, как пробирался по кустам. Буду ужасно благодарен, если поделишься глоточком-другим водицы.
– Поделюсь, еще бы. Ты приехал, куда надо. В порыве щедрости признаюсь, что у меня целых две фляги.
–Не может быть!
– Может. В одной вода, а в другой пойчин.
– Вообще-то ни разу не слыхал ни про какой пойчин.
– Это национальный напиток всех ирландцев за океаном, в далеком зеленом краю. Хоть я и считаю, что он получше ваших обычных напитков, суди сам. Слыхал, он смахивает на питье, которое тебе наверно знакомо, под названием муншайн…
– Будь я проклят, да ты вправду отличный парень! Выкинь из головы, что я тут плел про воду, и давай сразу вторую фляжку, как добрый солдат.
Сделав изрядный глоток, кавалерист вздохнул и радостно рыгнул.
– Ну, сладчайший самогон из тех, что я пробовал, верное дело. А ведь у моего папочки лучший перегонный куб во всем Теннесси.
– Это потому как ирландский, парнище, никак иначе, -гордо улыбнулся рядовой 0'Мэхони. – Секрет его изготовления принесли в Новый свет со старой земли. А уж мы-то знаем толк! Потому как этот гордый полк, что ты тут видишь, Шестьдесят девятый Нью-Йоркский, и каждая живая душа в нем – ирландская.
– Ирландцы, говоришь? Слыхал. Ни разу там не бывал. Дьявол, да я из Теннесси никуда носу не казал, покамест не началась эта война. Но, помнится, мой дедуля с материной стороны, говорят, приехал сюда с Ирландии. Пожалуй, мы с тобой чего-то вроде родни.
– Наверняка.
– Будешь шомпольный хлеб? – поинтересовался кавалерист, доставая из седельной сумки темный ломоть и протягивая новому знакомому. – Это про сто доброе старое кукурузное тесто, наверченное на шомпол и поджаренное над костром.
0'Мэхони счастливо улыбнулся с набитым ртом.
– Иисусе, да ежели б ты полжизни не едал ничего, кроме вареной картошки да соленой воды, ты б такого не спрашивал. Старушка Ирландия – край бедный, а ублюдки англичане, что его заполонили, разорили его еще более. Так что теперь мы с громадным нашим удовольствием намылим им шею.
– Очень даже согласный Может, еще глоточек, лады? Спасибо от всей души. Наверно, ты знаешь про британцев побольше моего, раз бывал там и все такое. Но Вилли Джо, он умеет читать будь здоров, так он нам читал с газеты. Насчет того, что эти самые британцы наделали в Миссисипи. Прям кровь в жилах закипает, как услышишь. Я очень даже рад, что мы их сегодня нагнали. Зашли во фланг и врезали им по-нашему.
– У вас отличный отряд, правда, и лошади что надо…
– По коням! – донесся приказ командира, остановившегося дальше по дороге.
–Питье было сильно хорошее, – воскликнул кавалерист, вскакивая в седло, – никогда его не забуду! А ты уж закинь словцо своему сержанту, что в долине мы напоролись на пару-тройку рот стрелков. Идут на юг, вроде как подкрепление. Свежие и коварные, как гремучие змеи. Так что побереги себя, слыхал?
Рядовой 0'Мэхони добросовестно передал весть сержанту, а тот, в свою очередь, капитану Мигеру.
– Еще красномундирники. Сам Господь их послал. Давайте найдем этих ублюдков и прикончим их.
Мигер ни капельки не кривил душой. В Ирландии он был фением – революционером, боровшимся за освобождение Ирландии. С англичанами он воевал непрерывно с тех самых пор, когда у него начали пробиваться усы. Всю жизнь в бегах, всю жизнь опасаясь шпиков. В конце концов его поймали, потому что цена за его голову так подскочила, что искушение для жителей его обнищавшей страны стало просто непреодолимым. Как только он угодил за решетку, обвинения начали взваливать на него одно за другим в таком множестве, что судья без малейших зазрений совести вынес самый суровый приговор, какой только мог. В году 1842 от Рождества Христова, в начале правления королевы Виктории, его присудили к повешению. Но этим дело не кончалось. Не дав петле удушить жертву, его должны были снять с виселицы и четвертовать, пока он еще жив. Однако более снисходительный кассационный суд возмутился этим средневековым приговором и приговорил Мигера к пожизненной каторге на Тасмании. Почти двадцать лет трудился он в кандалах в том далеком краю, пока не ухитрился сбежать в Америку. Нетрудно понять, что войну с англичанами он приветствовал от всей души.
