– Наверное думаешь, что ушел от меня, да?
Материализовалась она уже на стоянке, откуда, визжа покрышками, вылетал на дорогу темно-синий электромобиль. Конечно, Селене ничего не стоило материализовать в руках, скажем, базуку и разнести машину со злоумышленником вдребезги, но эту мысль она отмела сходу по трем причинам. Во-первых, такая грубая работа была не в ее стиле. Во-вторых, она не хотела поднимать излишний шум. А в третьих, киллер был единственной ниточкой, которая могла привести инферийку к заказчику. Тонкой, ненадежной, но все же ниточкой, пренебрегать которой Селена просто не имела права.
Поэтому, дождавшись, когда электромобиль с убийцей вышел на прямую траекторию, инферийка четко рассчитала упреждение и телепортировалась точно на его заднее сидение. Мгновенно возникший в ее руке короткий стилет тут же оказался у горла киллера.
– Спокойно, коллега! – тихо, но внушительно произнесла Селена. – Будь паинькой и скажи, кто заказчик, – останешься жив.
Дэниел понял, что это конец. Разумеется, инферийка лгала. Разве сам он оставил бы в живых покушавшегося на него киллера? Ни в коем случае! А инферы, как известно, не страдают от избытка гуманизма. Так что, даже пожелай он нарушить неписаный кодекс чести наемных убийц и выдать заказчика, это было бы бессмысленно. Да и не знал он заказчика. По личине его наверняка не найти – он ее давно уже сменил, аур же Дэниел не видит. В общем, он ничего полезного рассказать не сможет, во что эта решительная дамочка со стилетом наверняка не поверит и станет пытать. А она в этом деле наверняка мастер.
Впрочем, один выход у него, все же, оставался. Правда, выход этот был – на самый крайний случай. Но кто скажет, что момент, когда у твоего горла держит клинок инфер-убийца – не крайний случай? Выжить невозможно, значит, надо уйти красиво. А тут получится – красивее некуда, да возможно, еще и контракт удастся выполнить, пусть и посмертно.
Пальцы Дэниела осторожно нащупали на задней стороне руля кнопку, которая находилась там именно для этой цели. Мощная такая кнопка, тугая, – случайно не нажмешь. Карсон в шутку называл ее «последним фейерверком». Нет, недаром он всюду таскал за собой свой любимый электромобиль «субару», даже между континентами перемещаясь не самолетами, а грузовыми порталами, договариваясь с адептами за очень серьезные деньги. Теперь машине предстоит сослужить своему владельцу последнюю и, пожалуй, самую важную службу.
Между тем, инферийка, похоже, стала терять терпение, и ее стилет оцарапал горло Карсону до крови.
– Ну же! Я не буду ждать бесконечно. Говори!
– Сейчас, – процедил тот, и его указательный палец с силой надавил на «последний фейерверк».
А через мгновение чудовищный взрыв превратил «субару» в маленький вулкан.
* * *
Где-то в Пандемониуме.
Шан-Гатор изнывал от безделья. Наблюдатель оставил его в квартире, строго-настрого запретив высовываться. Он явно чего-то опасался. Хотелось бы знать, чего. А еще ликантроп просто терялся в догадках, какого инфера они выжидают. Невнятные объяснения наблюдателя, что прорыв надо осуществлять, когда линии судьбы лягут наиболее благоприятным образом, Шан-Гатора совершенно не убедили. После многих разговоров с адептом, он, конечно, проникся важностью предстоящей ему миссии. Важностью, но не правильностью. Конечно, бывший глава гильдии наемников обладал здоровым безразличием к судьбам Вселенной и прочим высоким материям, однако он сильно подозревал, что освобождение величайшего некроманта всех времен и народов вряд ли может служить благой цели. И аргумент «пусть им там, далеко, будет плохо, лишь бы тебе здесь было хорошо», помогал лишь отчасти.
Однако способа уклониться от исполнения своего предназначения ликантроп не видел: в отсутствии наблюдателя, он несколько раз пытался выбраться из квартиры, однако и на лестнице, и за окном его ожидали странные твари очень неприятного и даже опасного вида, причем, реагировавшие на действия Шан-Гатора весьма агрессивным образом. Меряться с ними силами ликантроп не желал, ибо вовсе не был уверен, что даже в своей родственной форме сумеет их одолеть.
Итак, выхода не было. Да и спасение свое, надо бы отработать. Впрочем, неизбежность предстоящего не делала его более привлекательным. Скорее, наоборот. И рискованная операция, в которой он должен был принять участие, висела над ним подобно дамоклову мечу (ведь так, кажется, говорят в Пандемониуме?). Чем дольше он ждал, тем сильнее ему хотелось поскорее сбросить эту тяжесть с души и начать, наконец, действовать, а то пытка ожиданием становилась все невыносимее.
Наблюдатель появился только к вечеру, когда терпение Шан-Гатора уже готово было лопнуть.
– Скоро ваше ожидание закончится, – прямо с порога объявил он ликантропу. – Линии судьбы благоволят нам.
– Рад это слышать, но меня интересует еще один вопрос. Этот некромант… Он ведь погубил пять миров, так?
– Так, – подтвердил адепт, сразу догадавшись, куда клонит Шан-Гатор. Он, собственно, ожидал, что этот разговор состоится раньше, но наемник молчал, и наблюдатель уже стал надеяться, что обойдется… Не обошлось.
– Тогда, вам не кажется, что освобождать его – это как-то…
– Не кажется! – отрезал наблюдатель. – И вам не должно казаться. Это просто глупо – Джокер задумывается о моральности своего предназначения! Вы же рождены для освобождения Балендала. Само ваше появление на свет обусловлено необходимостью свершения этого акта. Без него все теряет смысл. А знаете ли вы, что такое – пойти против своего предназначения? Нет? И не советую узнавать! Из-за чего вообще все терзания? Полчаса работы – и безоблачное будущее вам обеспечено. Так причем здесь мораль? Забудьте о ней!
– А если я не могу? – с вызовом бросил ликантроп.
В глазах наблюдателя на мгновение вспыхнула и тут же погасла ярость. Заметивший это Шан-Гатор понял, что нужен адепту очень сильно, и это весьма подбодрило ликантропа.
– Простите меня, господин Шан-Гатор, – голос наблюдателя был полон сарказма, – но постичь замыслы Судьбы или Безликих вы просто не в состоянии: не тот уровень мышления. А уж оценивать их моральность с точки зрения простых смертных – чистое безумие.
– Да не только в морали дело! – запальчиво возразил ликантроп. – А как же быть со здравым смыслом? Вы вот сказали «безумие». А разве не безумие – выпускать на волю того, кто способен уничтожать миры, причем один раз уже сделал это?!
Адепт устало вздохнул.
– Ну будьте же логичны, господин Шан-Гатор. Неужели вы думаете, что Хозяин Судьбы – самоубийца? Он – такой же житель Множества Миров, как и мы с вами. Зачем ему уничтожать свой дом?
– С точки зрения смертного – незачем. Но вы же сами сказали – его помыслы неисповедимы.
– Но и сумасшедшим его тоже считать не следует. К тому же, почему вы не допускаете, что Балендал мог стать иным? Пятивековое одиночное заточение может изменить кого угодно.
Наблюдатель подождал ответной реплики Шан-Гатора, но не дождался. Рассудив, что стена недоверия ликантропа колеблется и вот-вот готова рухнуть, он усилил натиск:
