– Ой, Таня, но как же… Ведь полгода не прошло… Твой ботокс… – растерялась Груня.
– Да не было у меня никакого ботокса! Дура я, что ли, вкачивать в лицо то, что парализует его мышцы? Я же лицом работаю! Это все равно что у бегуна парализовало бы ногу.
– Но… но… – У Груни что-то совсем нарушилась речь. И художница даже присела, чтобы не упасть.
– Здорово я всех провела. Конечно, я притворялась. Мне захотелось узнать, как отреагирует Эдик. Думала – пожалеет, посочувствует… А он сделал то, что сделал. Подсознательно я боялась обнаружить, что он именно так плохо ко мне относится, надеялась на другое. И вот – на тебе, оправдались самые страшные мысли и подозрения. Ну, ничего, я не в обиде. Зато пелена спала с моих глаз. Я теперь ясно увидела, что ради него не стоило гробить свою жизнь, и как бы освободилась из плена, пусть и поздновато. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда, – объяснила Татьяна.
– И что ты будешь делать? – спросила Аграфена, понимая, что при общении с артистами действительно всегда сохраняется реальная возможность сойти с ума.
Таня повернулась к зеркалу и поправила волосы – причесала на другую сторону, словно вымеряя каждый сантиметр в своей внешности, проверяя, как ей будет лучше.
– Хочешь, я набью Эдику морду из-за твоего увольнения? – неожиданно предложила она.
– Совсем не хочу. Я тоже больше не хочу работать с человеком, который может… может вставить нож в спину.
– Хм, и я о том же. Значит, ты меня понимаешь. Все будет хорошо, не переживай! – Груня обнаружила, что где стояла, там и села, а именно на журнальный столик, смяв какие-то журналы. Но там и осталась. – Я, наверное, была слепа и глуха. Я столько лет проработала в театре и думала, что все про всех знаю. А вы, артисты, оказались страшными людьми. Вы такое творите! Как можно устраивать подобные проверки? Ты неделю ходила с таким жутким лицом, а выходит, притворялась. Ради чего?
– Мы любим розыгрыши и, главное, умеем разыграть и обмануть.
– Я это уже поняла, и мне стало страшно, – грустно проговорила Груша. – Когда мы полетим домой?
– А Вилли где?
– Не знаю. И никто не говорит, где он, – в целях безопасности. Мы так и не поговорили, но он оставил мне деньги и дал распоряжение, что я могу жить в его апартаментах, – пояснила Груня. И тут же нахмурилась: – Словно я содержанка какая-то! Да мне от него ничего не нужно! Ты права – мы разные люди, словно из разных миров.
– А я бы вот деньжата прихватила, – усмехнулась Ветрова, выглядевшая сейчас на все сто.
– Кто бы сомневался! – вздохнула Аграфена. – Таня, давай улетим побыстрее?
– Нет уж, я останусь на премьеру. Хочу увидеть их провал.
– Почему ты думаешь, что будет провал? – удивилась художница.
– Отчего-то просто уверена, – рассмеялась бывшая ведущая актриса. – Как я выгляжу? Скажи мне еще что-нибудь приятное!
– Я уже проглотила язык.
– Тогда идем со мной!
– Куда? – растерялась Груня.
– Я приглашена на свидание в местный ресторан. Там, кстати, интерьер, скажу я тебе!.. Букингемский дворец отдыхает! – Ветрова закатила красиво подведенные глаза.
– Рада за тебя. Но ведь на свидание с подружкой не ходят.
– Я не прошу тебя держать свечку, – хихикнула Татьяна. Затем решительно взяла с трюмо сумку-клатч. – А поужинать с нами ты вполне можешь.
– На таких ужинах люди знакомятся, разговаривают, узнают друг о друге побольше… А я-то там что буду делать? – сопротивлялась Груша.
– Поверь мне, ты нам не помешаешь. Тем более что мы хорошо знаем друг друга, – рассмеялась в ответ актриса и подхватила Аграфену под руку.
Глава 18
Ресторан в пятизвездочном отеле на самом деле выглядел весьма помпезно и богато. Груня, одетая в обычное платье, чувствовала себя не в своей тарелке.
Татьяну там ждал представительный мужчина в черном костюме и при бабочке. Груня чуть не присвистнула, когда обнаружила – не сразу! – что этот импозантный господин не кто иной, как… Николай Еремеевич. Видимо, выпивоха привез с родины не только бутылки, но и безупречно сейчас сидящий на нем смокинг. Ведущего актера было абсолютно не узнать.
– Присаживайтесь, девочки, – раскланялся он.
– Коля, надеюсь ты не против, что я не одна? – спросила Татьяна.
– Конечно же нет. Я за Грунечку – всегда горой! – подмигнул мужчина.
Ветрова толкнула Аграфену локтем:
– Что я тебе и говорила: знаем друг друга сто лет, и знакомиться не надо. Давно известно, что супруги у людей в возрасте получаются из давнишних друзей.
– В вашем варианте – да! – улыбнулась Груша и уселась за стол. – Ого! Отродясь столько приборов не видела!
– Я в таких случаях беру то, что мне нравится или что кажется наиболее удобным, – сказала Таня. И призывно посмотрела на Николая: – Чем будешь потчевать?
– Я уже заказал шампанского. А уж яства вы сами выбирайте, нам принесли меню на русском. Обслуживание здесь на уровне.
Груня чувствовала себя участником не совсем реального шоу, потому что один вид Николая Еремеевича в смокинге с бабочкой, пьющего шампанское, способен был серьезно подорвать психическое здоровье у любого человека, знающего его много лет.
Она открыла меню и содрогнулась – на описание каждого блюда там тратилось по полстраницы мелкого текста. Например: «Кусок телятины зернового откорма с полей Австралии с фламбированными французским коньяком ягодами брусники, доставленными из Канады, и с можжевеловым соусом по рецепту жителей Гренландии. К нему рекомендуем гарнир… и вино…» Поэтому ткнула в первое попавшееся название пальцем. Выбранным блюдом оказался салат с пармской ветчиной, перепелиными яйцами, сырами, вялеными помидорами, кедровыми орешками и фирменной заправкой.
– Мяса бы… – растерялся Николай Еремеевич.
И Груня помогла ему:
– Вот тут предлагают классический стейк с картофелем, зеленью и тмином.
– Очень хорошо, – обрадовался актер, – прямо гора с плеч. А то накрутили тут…
– А степень прожарки? – уточнила Аграфена.
– Ну, чтобы сочно, но без крови…
– Медиум, – кивнула солидному официанту художница. И перевела его слова Ветровой: – Теперь он обращается к тебе и интересуется, что будет кушать дама.
Татьяна так глубоко и шумно вздохнула, что близсидящие мужчины вздрогнули, боясь и ожидая одновременно, что ее большой бюст выскочит из глубокого декольте. Таня опять торжествовала, доказав в очередной раз, что она еще – о-го-го!
Официант тоже засмотрелся и спросил во второй раз, словно прося ее телодвижений на «бис»:
– Что будет мадам?
А та изогнулась игривой кошкой и нежно промурлыкала:
