– Вышли на след – это еще не поймали. Верно?
– Верно. Зачем ты меня позвал? Есть что сказать по этому делу?
– Конечно, есть. Если бы нечего было сказать – я бы не позвал. Где твоя хваленая логика, сыскарь? Как и было написано в записке, речь пойдет об оборотнях. Не в фильме, разумеется, а в нашем разговоре… «Оборотни в погонах». Слыхал про таких?
– Ты узнал, кто из нашего окружения «стучит» Блеклому? – подобрался Гуров.
– Узнал. Разве из текста записки это не было понятно? – Казалось, мужчина даже немного обиделся. – Ты вообще читал записку?
– Читал, читал. Так кто же? – проявил нетерпение Гуров. – Кто «стукач»?!
– Да не заводись ты так. Скажу… «Крыса» прямо у тебя под боком, сыскарь. – Мужчина в черном тяжело вздохнул. – Это майор Поликарпов. Он – человек Блеклого.
Полковник тихо, но витиевато выругался.
– Уверен?
– Зуб даю, начальник. Это он.
Шершень поднялся на второй этаж и направился по коридору в сторону кабинета Марафонца. «Глок» с навинченным на него глушителем покоился в правой руке. Дуло пистолета смотрело в пол. С того момента, как киллер вошел в здание, ему на глаза не попалось ни единой живой души. Игорь Александрович сдержал слово.
У нужной двери он остановился, слегка сместился вправо и толкнул створку ногой. Дверь распахнулась внутрь. В помещении горел свет, но никаких подозрительных звуков слух его не улавливал.
– Входи, мать твою, – устало, на выдохе, произнес пьяный голос. – Шмалять не буду. При мне и ствола-то нет.
Шершень осторожно заглянул в кабинет. Марафонец восседал на своем привычном рабочем месте, положив обе ноги на стол, а руки заложив за голову. Наполненный до краев стакан с виски стоял рядом с ополовиненной бутылкой. В зубах Марафонца дымилась сигарета.
– Входи, говорю! – пыхнул он дымом. Прищурился. – Я почему-то знал, что это будешь именно ты, умник. А кого еще могли послать эти гребаные засранцы? Они ведь все продумали, мать их так… Верно? Валить меня должен был прийти именно тот, кто потом займет это сраное место. Все слишком предсказуемо.
Шершень переступил порог. Поднимать руку с оружием не торопился. Марафонец не выказывал никаких признаков того, что он каким-либо образом намерен обороняться. Поза главы службы безопасности, заподозренной в «крысятничестве», была слишком расслабленной.
Глаза двух мужчин встретились.
– Ты знал, что тебя придут убивать?
– А ты, типа, думаешь, я – дурак? – хмыкнул Марафанец. – Здание опустело час назад. Ссыкуны свалили, заранее зная, что должно произойти. Их предупредили об этом… Ничто в этом сраном мире не случается просто так. Запомни это, умник. Пригодится…
– Почему же ты не свалил? – Шершень был искренне заинтригован.
– А на хрена? – Марафонец снял ноги со стола, принял нормальное положение и сделал из стакана внушительный глоток виски. – От судьбы не убежишь, умник… Или, скажешь, не так?
Бывший спецназовец, некогда прошедший две военных кампании, сделал еще один глоток виски, затем стремительно сунул руку в верхний ящик стола, достал «кольт» тридцать восьмого калибра и положил его на стол. Его движения были настолько быстрыми и профессиональными, что Шершень не успел и глазом моргнуть. Марафонец криво усмехнулся:
– Я мог бы грохнуть тебя сразу же, как только ты вошел, сучонок. Могу и сейчас. То есть, конечно, теперь ты должен быть готов к такому повороту событий, и, возможно, твоя сраная реакция окажется быстрее моей… Ты, может, шмальнешь раньше, чем человек, выжравший за сегодня почти три бутылки долбаного виски. А может, и нет… Кто знает? Все в руках этого умника на небесах!.. Хочешь, проверим? И узнаем, кому какое дерьмо предначертано свыше?
Шершень поднял руку с оружием. Дуло «глока» прицелилось Марафонцу в лоб. Но тот в ответ только пьяно расхохотался и, вместо того чтобы потянуться к «кольту», плеснул себе из бутылки еще добрую порцию виски.
– Я же просто стебусь. Ничего я проверять не собираюсь… Я лишь хочу, чтобы ты вкурил тему, мать твою! Я мог бы свалить час назад, мог бы попытаться грохнуть тебя прямо сейчас и свалить после этого, но… – Он назидательно поднял вверх указательный палец и икнул при этом. – Боюсь показаться до усрачки неоригинальным, вопрос остается прежним: на хрена? Если меня решили завалить, то все равно завалят. Сегодня, завтра, на следующей неделе, через год… Блеклый не отменит приказа. Я ведь знаком с такой херотой не понаслышке… Сечешь, о чем я?
– И что же? – спросил Шершень. – В итоге ты решил, что умереть сегодня лучше, чем через год?
– А почему бы, мать твою, и нет? Сегодняшний день для этого ничем не хуже других… Отличная безветренная погода, я, как всегда, пьян, а значит, по-своему счастлив…
Шершня утомил этот разговор.
– Вставай! – коротко приказал он. – Только не трогай «пушку»! И вообще… Не советую делать никаких резких движений.
Марафонец не стал возражать. Поднялся на ноги, снял со спинки стула пиджак и небрежно набросил его на плечи. Просовывать руки в рукава не стал.
– Тебе велели избавиться от трупа? Да? – Он сделал несколько шагов вперед. – Велели отвезти меня за город, грохнуть там и прикопать тело? Я угадал, умник?
Шершень ничего не ответил. Он продолжал удерживать потенциальную жертву под прицелом. Марафонец приблизился к нему вплотную. Дуло «глока» с навинченным глушителем уперлось ему в грудь.
В глазах бывшего спецназовца не было и намека на страх. В них вообще ничего не было. Никаких эмоций. Зрачки застыли, как у мертвеца.
– Угадал, мать твою, – лениво шевельнулись тонкие губы. – Вижу, что угадал. Я всегда наперед знаю все, что должно произойти. И как должно. Я сраный провидец, умник. Веришь?
– Двигай на выход! Не вынуждай меня спускать курок.
– А мне не по хрену, где ты меня застрелишь? – глухо отозвался Марафонец. – Ведь это тебе надо избавиться от тела, а не мне. Зачем мне облегчать твою сраную задачу? Стреляй!
– Не провоцируй меня! – Глаза Шершня недобро блеснули. – Я найду способ избавиться от тела…
– Не сомневаюсь. Ты же – умник. Ты сделаешь все как надо… Сделаешь все, чтобы Блеклый остался доволен тобой. Ведь только тогда он погладит тебя по твоей вшивой головешке и поставит на мое место. Но знаешь, что будет потом, умник? Не сразу, конечно… А где-то через полгода или через годик… К тебе придет точно такой же урод, как ты сам, и приставит к твоей груди «пушку». Все, как ты сейчас. Но вот только между тобой и мной есть большая разница. Сказать, какая? Ты обосрешься. Наваляешь прямо в штаны огроменную кучу. Поверь, так и будет…
– Блеклый считает, что ты – «стукач».
– Мне класть на мнение Блеклого!
– Иди на выход, Марафонец!
Цилиндр глушителя еще плотнее прижался к груди жертвы. Палец Шершня не покидал спускового крючка. Он смотрел в глаза бывшему спецназовцу и рассчитывал увидеть в них хоть что-то. Любое подобие эмоций. Но их не было.
