— Василиса Черная? — Раздался откуда-то сбоку спокойный голос. Повернув голову, я с удивлением заметила, что разговаривающие находятся довольно далеко от меня. Насколько могу судить, рядом с мамой стоит врач. Словно прочитав мои мысли, зверь внутри меня глухо зарычал. Да. Мне тоже не нравится мысль провести время в психиатрической больнице.
— Да.
— Ваша дочь перенесла сильный стресс. Кто знает, что именно она видела. Ей необходима терапия.
— В этом нет необходимости, мы вызовем семейного врача.
— Боюсь я не могу вам этого позволить. Ваша дочь агрессивна, она кинулась на вас! — Начал повышать голос врач, что мне очень не понравилось, и я вся подобралась. Вот только дядя Антон не дал сделать и шага, захватив мое горло в захват.
— Алька, если ты меня еще слышишь, успокойся. Так будет лучше. Посмотри, что ты сделала с Данькой.
— Р-р-р.
Волчица явно не соглашалась с этими доводами, а разлитые по поляне пятна крови и вовсе сводили нас обоих с ума. Вот только запах темно-серого волка, так преследовавший меня последнее время, заставил замереть и принюхаться. Один взгляд на Костю не оставил сомнений, это он. Я попыталась приблизиться к нему, чтобы удостовериться, но мне не дали пошевелиться, схватив за руки. Еще совсем недавно разговаривающий с мамой врач, оказался совсем рядом, и в его руках блеснула игла. Шприц! Резко дернувшись и уронив двоих офицеров на землю, я попыталась убежать, но на беду мой путь лежал мимо Кости. Было видно, стажеру страшно, однако укол все-таки был сделан, а затем разум начал падать в страшную черную воронку. Я извивалась и плакала, но, кажется, меня никто не слышал.
— Вот видите, она опасна. — Довольно прозвучал голос врача.
А потом я почувствовала аромат маминых духов и услышала тихий голос:
— Потерпи, мы тебя вытащим.
Белые мягкие стены, такого же света потолок, прикрученная к полу кровать, тумбочка с минимумом вещей, раковина, зеркало. Больше в этой комнате не было ничего. Да и если честно волчице другого и не надо было. Когда мы очнулись, она сразу же заставила мое тело обежать комнату, заглядывая во все углы. Очевидно, зверь растерялся. Этой мгновенной слабости мне хватило, чтобы остановиться и взглянуть в зеркало. Да-а, вид у меня еще тот. Всклоченные волосы, ярко желтого цвета глаза, окровавленные губы, выступающие из-под верхней губы, клыки. Так вот ты какое, мое личное безумие? Не знаю сколько я так стояла, но в какой-то момент за дверью послышались голоса, и зверь вновь отодвинул меня на место стороннего наблюдателя.
— Как вы себе это представляете? — Голос Константина дрожал. — Да после того, что случилось, я элементарно опасаюсь оставаться с ней наедине.
— Ну вы же мужчина, будущий офицер! К тому же вы единственный человек, которого она подпустила к себе. Вам нужно просто рассказать ей все, что произошло и понаблюдать? Если Аля слышит, она даст знать. К тому же, мы все перед ней виноваты. — Голос мамы звучал глухо, словно она недавно плакала. Странно, никогда не видела, чтобы она сильно лила слезы.
Не знаю, что хотел сделать зверь, но мы притаились за дверью. Правда, когда зашел стажер, расслабились. Вот только ужас, написанный на его лице, заставил меня вздрогнуть, а волчицу ощериться. Не такой реакции хотеться видеть от понравившегося человека.
— Привет. — Не знаю, как начать разговор, проговорил Костя. Я, естественно, промолчала. В нынешнем состоянии максимум, что могла это рычать. Поэтому я просто замерла в ожидании.
— Прости. — О, это что-то новенькое! Костя смутился и покраснел, — ты была права, Диана связана с шантажистом. Мы нашли шприц с отпечатками ее пальцев. (Получив мое одобрение, волчица тихо рыкнула). Правда, где ее искать пока не известно.
Мне хотелось закричать, даже потрясти мужчину, чтобы он поскорее рассказал о Даньке, но изо рта не вырывалось ни звука. Создавалось ощущение, что меня парализовало и движения ограничены. Я помню, дедушка как-то рассказывал об этом состоянии, но я всегда думала, что оно не длится долго. А тут… Между тем, Костя продолжал:
— Эксперты выясняют, что тебе вкололи, твоя мама думает, это нечто вроде стимулятора.
Что с Данькой??? Уже даже мой внутренний зверь понял вопрос, а Костя все никак не мог приступить к главному. Заметив мое волнение, мужчина инстинктивно отступил к двери и уже хотел уйти, но все-таки взял себя в руки и остановился.
— Твой брат жив. Но он находится в очень тяжелом состоянии, у него изуродовано большая часть тела. Эх, если бы я тогда тебя послушал!
Сказав это он ушел, а я заплакала от бессилия. Как же это все несправедливо! Только не Данька! За что??? В какой-то момент, я начала ощущать рядом тепло тела волчицы и тут окончательно поняла, что схожу с ума. Такого единение с зверем не было ни у кого. Сейчас мы обе плакали, не имея возможности изменить ситуацию. Медленно сходящий с ума человек и испуганный зверь, запертый с ним в одном теле…
Глава 18
Голос
Теперь о страхе я знаю все. Как он пахнет, выглядит, чувствуется. Сначала у человека расширятся зрачки, затем начинает громко стучать сердце (этот звук часто не дает мне уснуть), перехватывает дыхание, сильнее выделяется пот и… как апофеоз — его охватывает паника. Меня боялись все, мама, отец, медсестры… Даже Костя вздрагивал, когда я подходила слишком близко. Волчица упивалась страхом людей, словно напитывалась их энергией. Сначала я пыталась с ней спорить, угрожала, давила, плакала. А потом смирилась и от нечего делать стала классифицировать страхи. Ведь, оказывается, все боятся по-разному. Кому-то важно остаться живым, другой боится стать калекой, а третий… Третий просто боится.
Сначала это хоть как-то отвлекало от того, что случилось, но в какой-то момент надоело. Даже мой внутренний зверь приутих. Мы больше не бросались на каждого, кто осмеливался войти в палату, не лакали еду из миски, даже позволили взять кровь на анализы. Врачи заговорили о положительной динамике, а нам просто стало скучно. Не знаю, сколько это продолжалось. День, неделю, месяц? Иногда волчица специально пугала входящих, а мне приходилось только наблюдать, как мои губы складываются в звериный оскал и изо рта вырывается рык. Обычно после этого люди уходили, только мама всегда оставалась. Поэтому пришлось ее покусать. Не знаю почему, но именно ее запах окончательно сводил зверя с ума. После этого она стала отправлять в палату Костю, сама оставаясь за дверью. Только к нему мой зверь чувствовал минимальное расположение. По крайней мере, не кидался, уже хорошо.
— Как ты? — Неизменно спрашивал мужчина, пытаясь найти что-то в моих желтых глазах.
Я, естественно, не отвечала. Сначала потому что не могла, потом, еще и потому что не хотела. Смысл? Ты сам не видишь??? Я лежу в психушке, пытаюсь загрызть свою собственную мать и очень хочу крови. Что ж, наверное, у меня все просто офигительно???
Он рассказывал новости, молчал, убеждал, что они мне обязательно помогут, а я думала о маме. Все это время она стояла за дверью и боялась. Вот только ее страх пах совершенно по-другому. Она боялась не меня, а за меня. Оказывается, это совсем разные вещи. В такие моменты мне становилось горько, хотелось плакать, но вместо этого я рычала. Дико, болезненно, зло…
