— Он же не… — Последнее слово, я просто не смогла произнести вслух.
— Не знаю. Скорее всего да. Прогнозы не оптимистичны.
Мужчина отвернулся, скрывая от меня свои слезы. Он считал себя виноватым в том, что случилось. Кто это сделал? Кто??? Злость смешалась с болью, и я почувствовала, как сердце начинает биться чаще. Достав из сумочки зеркальце, убедилась — глаза снова желтые, какой тут может быть контроль? Однако, разум неожиданно остался абсолютно чистым и ясным. В мой дом простые воры не полезут, городок у нас маленький — все знают, что там живет библиотекарша, тем более калека. Откуда у меня могут быть деньги? Значит искали книгу. Вдруг Никита встряхнулся и поднялся навстречу Оксане. Начальница выглядела расстроенной и уставшей. Оставив их одних, я попыталась пробиться к Антону, очень хотелось его увидеть, но мне отказали. Отделение реанимации не предназначено для посещений. Появление врача, оказалось, как нельзя, кстати. В бешенстве я чуть не вцепилась в волосы медсестры.
— Геннадий Аркадьевич, успокойте эту сумасшедшую. Она в реанимацию рвется. — Пожаловалась она на меня.
— Хорошо, я разберусь, идите.
— Поговорим? — Спросил он.
Я молча кивнула, а мужчина взялся за коляску и молча повез ее вместе со мной в сторону своего кабинета. Врач был худощав и невысок, но в глазах проскальзывала та самая печаль, которая выдает опытных хирургов. Он, как никто другой чувствовал грань между жизнью и смертью.
— Кофе будете? — Спросил доктор, когда мы оказались в кабинете.
— Нет спасибо. О чем вы хотели поговорить?
Вместо ответа он протянул мне листок бумаги. Я прочитала запись несколько раз, чтобы, наконец-то, понять, что передо мной. Подняв округлившиеся от недопонимания и ужаса происходящего глаза на него, тихо проговорила:
— Как же так?
— А, вот так. Антон почти мертв и уже не в состоянии зарабатывать, Лиза перенесла тяжелое потрясение, такие дети никому не нужны. Так что это, — он кивнул на бумагу, — закономерный результат. Кто вы им?
— Никто. Библиотекарь, компьютер как-то приходила чинить. Попросились ночевать пустила, все равно уезжать собиралась.
— Жаль. — Вздохнул врач, — тогда я вас больше не смею задерживать.
Я подъехала к двери, а потом обернулась и взглянув на него в упор, спросила:
— Что теперь с ними будет?
— Если до утра не будет положительной динамики, Антона отключат. Лизу же ждет детский дом для детей с ограниченными возможностями, других родственников у них нет.
— Как это изменить?
Он несколько секунд задумчиво постучал карандашом по столу, потом написал на бумажке несколько слов и передал ее мне. Да-а, сумма не маленькая. Я утвердительно кивнула и покинула кабинет врача.
Глава 21 Откуда берутся деньги?
Раньше привязываться к кому бы то ни было, я себе не позволяла, но их тронули по моей вине! Да и это все так сильно напоминало мой личный кошмар, что оставаться в стороне не было никаких сил. Казалось бы, чего проще, сесть сейчас в машину и уехать, забыть. Они мне никто, как и я им! Однако вместо этого был набран номер единственного, способного помочь человека. Дед ответил сразу и очень внимательно выслушав, пообещал приехать. Это дарило слабую надежду.
Ловко управляясь коляской, я поехала к Лизе. Девочка все также неподвижно лежала на кровати, свернувшись в комочек.
— Малыш, ну скажи хоть слово. Заинька моя, все будет хорошо, мы вытащим Антона.
При имени брата, ее лицо почернело, и она закричала. Так плачет волк, потерявший свою волчицу. Этот крик проникал до глубины души, терзая ее понимаем вины, выворачивая ее наружу и будя тот самый страх, забыть который невозможно. Девочку била крупная дрожь, пальцами она судорожно вцепилась в мою рубашку, а крик не прекращался. В палату забежала медсестра и попыталась оторвать от меня девочку, но она закричала еще сильней. Осторожно опустив руку на ее спину, я погладила ее и крик начал утихать, а из ясных голубых глазок полились слезы. Всхлипывая и путаясь она начала рассказывать. В тот вечер ей долго не спалось, днем Антону подписали трудовой договор, и девочка размечталась. Поэтому, когда в дом залезли злые дяди она еще не успела сильно уснуть. Малышка долго прислушивалась к посторонним звукам, надеясь, что это просто сон, пока один из воров ни зашел в комнату. Это ее сильно напугало, и она закричала. Мужчина больно схватил ее за ногу и вытащил из комнаты, тут на шум прибежал Антон.
— Это я во всем виновата! — Вновь сорвалась на крик девочка.
— Тише, тише, ты ни в чем не виновата. — Попыталась успокоить ее я, но это вызвало лишь новый поток слез.
— Если бы он не кинулся меня защищать, то смог бы сбежать. — Последний раз всхлипнула малышка, и я замерла. Не хватало еще, чтобы она винила себя в случившимся. Поэтому, заговорила очень аккуратно, взвешивая каждое слово:
— Понимаешь, Лиз, Антон мужчина. Он же у тебя мужчина?
— Да — Тихо ответила девочка, не понимая к чему я веду.
— А, мужчины сами принимают решения. Так?
— Так. — Вновь согласилась со мной малышка.
— Твой брат решил, что не может оставить тебе одну. Он поступил, как настоящий герой и еще очень рано ставить на нем крест. Все будет хорошо.
— Правда? — В ее мокрых от слез глазах, было столько надежды, что я невольно сглотнула и не состоянии выговорить ни слова, кивнула.
После этого малышка успокоилась и дала себя покормить. Медсестра, слушавшая весь наш разговор, поставила укол, чтобы она уснула. Во сне ее лицо разгладилось и губ коснулась нежная улыбка…
Когда я выехала от Лизы, кроме Никиты и Оксаны меня ждали сотрудники полиции. Дача показаний и уборка в доме заняла довольно много времени, поэтому ужинать мы сели уже почти ночью. Воры перевернули дом верх дном, но книгу найти не смогли. Переговорив с Оксаной я решила рассказать все, что знаю Никите. Оборотень выслушал нас спокойно, только время от времени задавал уточняющие вопросы. Потом мужчина сделал несколько звонков и вернулся на кухню, где были мы:
— Значит так, детей мы не бросим. Это не обсуждается. Официально завтра утром на счет больницы упадет определенная сумма от моей компании, но один я это не потяну, прости. Стая же отказалась помогать людям. Теперь, что касается книги. Твой дед прав, нужно ходить на работу, выезжать на подработку, впрочем, все, как всегда. Больше никому ни слова, я тоже пока не стал сообщать в стаю — нужно подумать.
Некоторое время в кухне была тишина и со стороны все выглядело, как обычное чаепитие. Только запах выдавал наше волнение и страх. У подростка не было дня, двух, десяти, деньги нужны были еще вчера. От невеселых раздумий нас оторвал дверной звонок. Дверь пошла открывать Оксана, но еще до ее возвращения, я знала кто это.
— Вот деньги. Звони врачу, пусть готовит мальчишку к операции. — Кинув на стол пухлый конверт, сказал дед.
