Стоя в мерцающем свете огненных бликов, глядя, как остатки крыши падают в огонь, Тула Ранц, вероятно, удивлялась, почему, во имя Всех Святых, Гарри решился рисковать своей жизнью, чтобы спасти именно рояль. Джо, которому на тот момент было девять, стоял рядом, и в нем опять проснулось то же чувство, которое впервые появилось еще на чердаке его тетушки, в Пенсильвании, пять лет назад – тот же холод, страх и чувство близкой опасности. Ему начинало казаться, что дом – это не то убежище, на которое всегда можно рассчитывать.
У Гарри Ранца просто не было другого выхода – он усадил всю семью в свой большой автомобиль и поехал на северо-запад, в сторону рудника, где последний год работал главным механиком. Основанная в 1910 году человеком по имени Джон М. Шнаттерли, шахта была расположена в самой северной части штата Айдахо, практически на границе с Монтаной, где река Кутеней текла на юг с земель Британской Колумбии. Сначала фирма называлась «Компания по добыче золота и радия в Айдахо», после того, как Шнаттерли заявил, что нашел радиевое месторождение, которое стоило миллионы. В итоге радия так и не обнаружили, и государство приказало Шнаттерли перестать называть шахту радиевой, и он, обрадовавшись, переименовал ее в «Компанию по добыче золота и рубинов Айдахо». Рубинами он называл небольшие гранаты, которые изредка находили среди отходов с шахты. К началу двадцатых годов в руднике добывалось совсем немного золота, рубинов или даже гранатов, если вообще добывалось хоть что-то. Это, однако, не останавливало Шнаттерли, и он все активнее привлекал неиссякаемый поток состоятельных восточных инвесторов, заманивая их вечеринками на своей роскошной яхте на пути в Кутеней, в свою шахту, и, в конце концов, каким-то образом уклонялся от возврата миллионов инвестированных долларов. Пока он занимался этими махинациями, он нажил себе много врагов, участвовал в трех перестрелках и получил три пулевых ранения за свои старания еще до того, как умер из-за взрыва на собственной яхте. Так никто и не узнал, был ли это несчастный случай или месть, но скорее дело попахивало последним.
Около четырех десятков рабочих вместе со своими семьями жили в шахтерском лагере Шнаттерли, который назывался Боулдер-Сити. Его обветшалые постройки, соединенные сетью деревянных дорожек – тридцать пять маленьких одинаковых и грубо построенных хижин с пристройками, кузня, мастерская, ночлежка для одиноких мужчин, церковь, водяная лесопилка и скромная самодельная гидроэлектростанция – прилипли к склону горы вдоль ручья Боулдер-Крик. Маленький школьный домик с одним учебным классом, обшитый кедровой дранкой, стоял среди сосен на плоском куске земли над лагерем, там было очень мало детей, они редко и нерегулярно посещали школу. Изрытая колеями грязная гужевая дорога ныряла вниз по склону – от школы, сквозь длинную гряду подъемов и спусков, потом она выпрямлялась и пересекала мост через Кутеней, уходя на другой берег реки, в штат Монтана, где стояли фабричная лавка и полевая кухня.
Это было довольно унылое поселение, но для Гарри это был рай: здесь он применял свое мастерство и пытался забыть Спокан. Обладая великолепными познаниями в механике, он с рвением принялся чинить и обслуживать лесопилку, функционирующую на водяном колесе, электрическую камнедробильную фабрику, речной экскаватор весом в 45 тонн и множество других необычных машин, работавших на шахте.
Джо, Гарри, Тула, Майк и Гарри-младший в шахте по добыче золота и рубинов
Для девятилетнего Джо городок Боулдер-Сити предстал идеальным во всем своем изобилии развлечений. Когда его отец работал на огромном речном экскаваторе, Джо устраивался на задний край машины и катался на ней, как на карусели, пока Гарри вращал разрывающую реку громадину круг за кругом. Когда это наскучило Джо, Гарри однажды вечером из остатков материалов в городской лавке смастерил ему небольшую легкую машинку-тележку. На следующий день Джо старательно тащил ее наверх по гужевой дороге, на вершину холма, потом, стоя на вершине, направил новое изобретение вниз по склону, сел в него и снял с тормозов. Он пронесся вниз по дороге на головокружительной скорости, накреняясь на крутых виражах и крича во все горло от восторга на пути к реке через мост. Потом он выбрался из тележки и побрел обратно, на холм, и повторял весь этот процесс снова и снова, до тех пор, пока темнота не опустилась на землю, так что невозможно было разобрать дороги. Он постоянно находился в движении, на свежем воздухе, ветер бодрил его, и благодаря этому он чувствовал себя живым, стиралась та тревога, которая понемногу, но неустанно грызла его душу с тех пор, как умерла мать.
Когда наступила зима и склон холма припорошило снегом, Гарри достал где-то сварочное оборудование и собрал для Джо сани, на которых он мог кататься по гужевой дороге на еще более бешеной скорости. И вскоре Джо обнаружил, что, пока никто не видит, он может взять с собой на холм Гарри-младшего, посадить его на расшатанные подмостки металлических санок, потом оттолкнуться, запрыгнуть в них самому и опять прогреметь вниз по холму на сумасшедшей скорости вместе с маленьким сводным братом, сидящим перед ним и визжащим от удовольствия.
Кроме того, что он катался на машинке или санках, помогал на пилораме и ходил в небольшую школу над лагерем, Джо еще изучал лес и иногда забирался на двухкилометровую гору в национальном заповеднике Каниксу, на западе. Он выискивал оленьи рога или другие лесные сокровища, плавал в реке Кутеней и периодически ухаживал за грядкой, которую сам разбил внутри частокола, окружавшего хижину семейства Ранц.
Для Тулы, однако, Боулдер-Сити был самым жалким городишкой, который только можно найти. Там было невыносимо пыльно и душно летом, мокро и слякотно весной и осенью, и почти весь год очень грязно. Но зима была хуже всего. Наступал декабрь, и суровый, холодный воздух приходил с долины Кутеней, с Британской Колумбии, задувая в каждую щель и трещинку в стенах хрупкой лачуги Тулы, пробирая ее сквозь кучу слоев одеял и простыней, в которых она старалась спрятаться от холода. У нее на руках все еще был вечно кричащий младенец, старший ребенок, скучающий здесь, и приемный сын, и по мере того, как Джо рос и выходил из-под ее контроля, Тула все чаще воспринимала его как неприятное напоминание о предыдущем, слишком уж счастливом браке ее мужа. Ухудшало ситуацию то, что Джо брал гавайскую гитару и, чтобы развеяться, пел и насвистывал песенки, которые они с отцом так сильно любили. Еще сильнее усугублялось все тем, что Гарри, приходя домой с работы, часто заносил машинное масло и опилки в дом. Тула решила бороться с этим, когда одним холодным вечером, устало взобравшись на холм после тяжелого рабочего дня, Гарри пришел домой в своем пропитанном машинным маслом комбинезоне. Когда он зашел в хижину, Тула взглянула на него один раз, взвизгнула и вытолкала его за дверь.
– Сними это грязное шмотье, пойди к ручью и вымойся хорошенько, – скомандовала она.
Гарри виновато присел на бревно, снял ботинки, разделся, оставив на себе только длинные хлопковые бриджи, и босиком, запинаясь, побрел по каменистой тропе к Боулдер-Крик. С тех пор, вне зависимости от погоды и времени года, Гарри покорно купался в ручье и приходил домой, держа свои ботинки и рабочую одежду в руках.
