Однако скопившийся во мне негатив следовало срочно куда-то сбросить, и я отправился в туалет. Из тамошнего маленького окошка открывается вид на малопрезентабельный пустырь, лежащий с тыльной стороны здания, в котором располагалась наша контора. Ох и достанется ему сейчас!
И все же опыта по управлению энергией эмоций мне явно не хватало. Эту гадость я едва донес до цели. И тут началось: росшее посреди пустыря старое корявое дерево лишилось доброй половины своих веток, а присыпанная недавним снегопадом большая гора мусора взорвалась, подобно вулкану Кракатау. До кучи разлетелась в щепки доживающая свой век старая скамейка.
Уфф! Полегчало! Однако и шум я произвел изрядный. Хорошо еще, что мало у кого из наших окна выходят на эту сторону. Но свидетели у этого маленького шоу вполне могли оказаться. Ну и ладно — важно, что главный шоумен за кадром остался! Пусть объясняют себе увиденную аномалию как хотят. Будет о чем в курилке поговорить.
Теперь можно возвращаться на место без риска уничтожить ненароком ни в чем не повинный компьютер, стол… или человека. Чур меня, чур! Представляем себя айсбергом и беремся за работу, потому как ее у меня — начать и кончить.
— Ну как дела? — в десятый уже раз спросил Кошкин.
— Работы еще на час. Максимум — полтора.
— Что-то медленно. Учти, мне все это еще просмотреть надо.
— Знаю! — сжал зубы я. — Делаю все, что могу. Если не будете меня постоянно отвлекать, получится быстрее.
— Лучше не зарывайся, — с замаскированной угрозой произнес он. — От меня зависит, как представить Шелехову твою работу. А это, естественно, отразится на зарплате.
Как будто я этого не знаю! Вот гнида, а?! Помогаешь ему, а он пальцы гнет, большого босса из себя корчит, угрожает. Интересно, он со всеми так или ко мне у него особое отношение? Чтоб ты… «Так, стоп, Игорь! Эмоции на замок! Это раньше ты мог безопасно пожелать кому угодно любую гадость, а теперь… Слова, мысли, чувства — все под жесточайший контроль! «Не пожелай зла ближнему твоему». Эта заповедь должна стать для тебя законом, хоть ты и не сторонник официальной церкви. Ты уже совершил одно убийство, помнишь? Пусть то была маленькая собачонка, но смерть есть смерть. Твоя Сила может убивать, и ты это знаешь. Хочешь открыть счет человеческим жертвам?»
Пока я проводил с собой эту внутреннюю воспитательную работу, царило молчание. Кошкин, видимо, ждал от меня какой-то реакции на свои слова, но не дождался… к счастью для себя. Когда же он открыл рот, чтобы выдать еще что-нибудь в том же духе, открылась дверь кабинета Белова, и оттуда появился наш главный с кейсом и в верхней одежде.
«Домой собрался, — с завистью подумал я. — Эх, жизнь!»
На часах было 20.00, а мне еще пыхтеть и пыхтеть. К тому же мы с Кошкиным остаемся в офисе одни, что не могло не тревожить. Если он продолжит свои наезды, я не уверен, что совладаю с собой.
— Все трудитесь? — поинтересовался между тем Белов. — Ну-ну…
— Аки пчелы, Георгий Петрович! — бодро отрапортовал Кошкин. — Покой нам только снится.
— Ну вы давайте… без фанатизма. Рабочая неделя только началась, и желательно, чтоб вы завтра продуктивно работали, а не клевали носом. Так что побыстрее заканчивайте — и отдыхать!
— Счастливо добраться, Георгий Петрович!
Я ограничился коротким «До свидания». От медоточивого тона Кошкина меня просто выворачивало. Неужели Белов не просекает столь грубого подхалимажа? Или ему просто по фиг? Ведь адвокат Олег, если честно, хороший. Ладно, это их дела. Мне бы этот вечер завершить без эксцессов.
Белов ушел. А я сразу поспешил уткнуться в компьютер, дабы не провоцировать Кошкина на новые высказывания. Тот, к счастью, тоже отправился в свой кабинет…
К половине десятого я все же завершил свой «скорбный труд» и отправился предъявлять его на суд Кошкина, все еще зависавшего у себя. Уж не знаю, что он там делал: действительно работал или только делал вид, а сам сидел в Интернете или раскладывал пасьянс? Впрочем, мне было плевать. Угодно ему изображать трудоголика — пускай. Лишь бы от меня отстал.
— Неплохо, — пробормотал он, проглядев один документ и перейдя к следующему. — Слушай, пока я читаю, скинь мне эти файлы по Сети.
Пока я выполнял его просьбу, он одолел уже почти половину распечатанной мной кипы. Читал быстро, делая время от времени карандашом на полях какие-то пометки. Потом вдруг прервался и бросил на меня острый взгляд:
— А чего ты, кстати, от Белова так рано свалил?
— Мне позвонили на сотовый. Возникло срочное семейное дело.
— Настолько срочное? Видишь ли, мы в «БШК» очень ценим спаянность коллектива и корпоративную солидарность. Отделяться от коллектива — не лучшая политика.
— Я и не отделяюсь. Мой отец попал в больницу с сердечным приступом. Поэтому я сегодня с утра и отпросился.
Он испытующе посмотрел на меня:
— Ну это уважительная причина… если все действительно так.
Я скрипнул зубами:
— Не имею привычки врать на подобные темы.
Кажется, Кошкину нравилось выводить меня из себя. Он и не подозревал, с каким огнем играет.
— А я, грешным делом, подумал, что это из-за Лены.
На это я мог бы заметить, что думать следует головой, а вовсе не грешным делом, но озвучивать свои мысли не стал, ибо в таком случае махом бы лишился работы. Однако Олег меня уже изрядно достал, так что свое раздражение я держал в узде с огромным трудом.
— С чего вы взяли?
— Да так… слухи ходят, что ты к ней вроде бы неровно дышишь.
Его бестактность, если не сказать наглость, уже перешла всякие границы. Я изо всех сил пытался сдерживать захлестывающую меня ярость.
— Во-первых, слухи — они и есть слухи, а во-вторых, это только мое дело.
— Так-то оно так, но если твои эмоции нарушают атмосферу в коллективе…
— Что они нарушают?!
— Возьмем эти выходные. Если ты пытался ухаживать за Леной, а она тебя проигнорировала, после чего ты, обидевшись, исчез, — это не есть гут. Твои обиды и ревность идут во вред спаянности коллектива, а следовательно, понижают эффективность работы. Тебе и всем остальным будет лучше, если ты постараешься как можно скорее забыть о ней. Эта девушка не для тебя.
— А для кого же, позвольте полюбопытствовать? — с сарказмом спросил я.
— А вот это уже, прости, не твое дело!
Не буду оправдываться, а просто прошу мне поверить — я не хотел того, что произошло. Я не бил его Э-магией, а, напротив, всеми силами старался предотвратить ее утечку. Теперь, представляя истинные возможности моей Силы, мне ясно, что, ударь я тогда всерьез, Кошкин был бы не просто мертв: от него осталось бы только мокрое место. И это не метафора. Однако сдержать Э-магию полностью мне не удалось — слишком я устал. Просочилась лишь малая толика, но Кошкину хватило и ее.
