Выйдя из конторы, Фелисито — вместо того чтобы направиться прямо домой — сделал крюк и зашел в комиссариат на проспекте Санчеса Серро. Капитана Сильвы на месте не оказалось, коммерсанта принял Литума. Сержант был несколько озадачен просьбой посетителя.
— Я хочу как можно скорее встретиться с Мигелем, — повторил Фелисито Янаке. — Не имеет значения, будете ли вы или капитан Сильва присутствовать при нашем свидании.
— Что ж, дон Фелисито, я полагаю, что с этим проблем не предвидится, — ответил сержант. — Завтра с утра пораньше я доложу капитану.
— Спасибо, — сказал Фелисито и прибавил на прощанье: — Передайте капитану Сильве привет от меня, а также от моей секретарши, сеньоры Хосефиты.
XVIII
Дон Ригоберто, донья Лукреция и Фончито прилетели в Пьюру в первой половине дня, и таксист доставил их из аэропорта в отель «Порталес» на Пласа-де-Армас. Смежные номера, забронированные для них доном Фелисито Янаке, — одноместный и двухместный — вполне отвечали их пожеланиям. Разместившись в отеле, семейство вышло на прогулку. Они прошлись по Пласа-де-Армас, затененной древними высокими тамарисками и украшенной клумбами с ярко-алыми цветами.
Жары, по счастью, не было. Семья ненадолго остановилась полюбоваться главным монументом — воинственной каменной Полой
[54], которая олицетворяла свободу и в 1870 году была подарена городу президентом Хосе Бальтой. А еще они осмотрели собор, на котором не было ангелов. Потом все трое зашли в «Лошадник», чтобы чего-нибудь выпить. Ригоберто и Лукреция внимательно и несколько скептически оглядывали интерьер и незнакомых посетителей. Неужели у них и вправду состоится тайная встреча с Армидой? Конечно, им не терпелось с ней увидеться, но сама загадочность, которой было окружено их путешествие, мешала им относиться к этой затее слишком серьезно. Иногда у Ригоберто с Лукрецией возникало ощущение, что они приняли участие в геронтологической игре, которую выдумали специально, чтобы старики чувствовали себя помоложе.
— Ну нет, это не может быть ни шуткой, ни западней, — в который раз уже объявил дон Ригоберто, стараясь убедить самого себя. — Господин, с которым я разговаривал по телефону, произвел на меня хорошее впечатление, я тебе уже говорил. Человек скромный, определенно провинциал, чуточку робкий, однако намерения у него самые благие. И я не сомневаюсь, что он звонил по поручению Армиды.
— А тебе не кажется, что мы попали в какой-то нереальный мир? — с нервной улыбочкой возразила донья Лукреция. В правой руке она держала перламутровый веер и то и дело пускала его в ход. — Все, что с нами происходит, представляется мне невероятным, Ригоберто. Мы отправились в Пьюру, растрезвонив всем и каждому, что нуждаемся в отдыхе. И разумеется, никто в это не поверил.
Фончито как будто не слышал отца с мачехой. Он потихоньку отпивал лукуму со льдом из своего стаканчика, устремив взгляд в какую-то неясную точку на столике, его словно не интересовал разговор старших, его занимали какие-то другие, потаенные мысли. Фончито был таким с последней своей встречи с Эдильберто Торресом, вот почему дон Ригоберто решил взять мальчика в Пьюру, хотя из-за этого путешествия он и пропускал несколько дней в школе.
— Эдильберто Торрес? — Ригоберто прямо подскочил за своим письменным столом. — Снова он? И рассуждал с тобой о Библии?
— Ну да, это я, Фончито, — сказал Эдильберто Торрес. — И не говори, что ты обо мне позабыл.
— Я только что исповедался и исполняю покаяние, которое наложил на меня святой отец, — пробормотал Фончито — он был намного более удивлен, чем напуган. — Сейчас я не могу говорить с вами, мне очень жаль.
— Это было в церкви Святой Фатимы? — до сих пор не веря, переспросил дон Ригоберто, вертясь, словно в пляске святого Вита, уронив на пол книгу о тантрическом искусстве. — Он что, был там? В церкви?
— Я тебя понимаю и прошу прощения. — Эдильберто Торрес понизил голос, указывая на алтарь. — Молись, Фончито, молись, это к добру. После поговорим. Я тоже хочу помолиться.
— Да, в церкви Святой Фатимы, — подтвердил Фончито, бледный и с каким-то перепуганным взглядом. — Мы с товарищами из нашего библейского кружка ходили туда, чтобы причаститься. Все они уже прошли, я пошел в исповедальню последним. В церкви оставалось не так уж много народу. И вдруг я заметил, что он сидит там, не знаю уж, сколько времени. Да, он сидел там, рядом со мной. Я страшно перепугался, папа. Я знаю, ты мне не веришь, ты скажешь, что и эту встречу я выдумал. А он говорил со мной о Библии.
— Ну хорошо, хорошо, — согласился дон Ригоберто. — А сейчас нам лучше всего вернуться в отель. Пообедаем там. Сеньор Янаке говорил, что свяжется со мной во второй половине дня. Если, конечно, его именно так и зовут. Странная фамилия, больше напоминает прозвище какого-нибудь татуированного рок-певца, верно?
— Для меня «Янаке» звучит очень по-пьюрански, — высказалась донья Лукреция. — Может быть, он из племени тальянов.
Ригоберто оплатил счет, и все трое вышли из кафе. Проходя по Пласа-де-Армас, Ригоберто был вынужден отбиваться от чистильщиков ботинок и продавцов лотерейных билетиков. Теперь жара уже давала о себе знать. На безоблачном небе прорисовалось белое солнце, и теперь все вокруг — деревья, скамейки, плитки мостовой, люди, собаки, машины — уже плавились от зноя.
— Прости меня, папа, — шепнул Фончито, сам не свой от горя. — Я знаю, что приношу дурные вести, знаю, как тебе тяжело после смерти сеньора Карреры и исчезновения Армиды. Я знаю, что подставляю тебе подножку. Но ты же сам просил меня рассказывать все, говорить только правду. Ты ведь этого хотел, папа?
— У меня возникли экономические проблемы, как и у всех в эти непростые времена, да еще здоровье стало пошаливать, — произнес Эдильберто Торрес упавшим грустным голосом. — В последнее время я редко выходил из дому. Вот почему мы не виделись уже несколько недель, Фончито.
— Вы пришли в эту церковь, потому что знали наперед, что мы с друзьями из кружка по библейскому чтению придем именно сюда?
— Я пришел, чтобы поразмышлять, чтобы успокоиться, чтобы посмотреть на свои дела без спешки, на расстоянии, — объяснял Эдильберто Торрес, однако он вовсе не выглядел спокойным — он дрожал, словно переживая великую опасность. — Я часто так поступаю. Мне знакома половина церквей в Лиме, а может, и больше. Эта атмосфера коленопреклонения, молчания и молитвы идет мне на пользу. Мне нравятся даже монашенки, аромат ладана и древности, царящий в этих крохотных капеллах. Я тоже приверженец старины и придаю ей немаловажное значение. Я тоже молюсь и читаю Библию, каким бы странным тебе это ни показалось, Фончито. Вот еще одно доказательство, что я не дьявол, как утверждает твой папа.
— Он переменит свое мнение, когда узнает, где я вас видел, — возразил мальчик. — Он думает, что вас не существует, что я вас придумал. И мачеха моя того же мнения. Они взаправду в это верят. Поэтому мой папа так обрадовался, когда услышал, что вы можете помочь в его судебных тяжбах. Он хотел вас увидеть, встретиться с вами. Но вы пропали.
