– Захар, – послышалось сзади.
Десятник вздрогнул от неожиданности и затравленно оглянулся через плечо: это был Никола. Шмыгнув длинным носом, он сказал:
– Опять себя коришь? Может, не надо?
– Да не могу я к этому привыкнуть, – буркнул кремлевский командир. – Когда вчерашний юнак погибает в первом же рейде, как-то смиряешься, убеждаешь себя, что это – Зона, и что молодые тут дохнут, как гнус в обители болотника. Но когда товарища теряешь, с которым уже в полудюжине рейдов был, тогда никакими убеждениями себя не успокоишь.
– Понимаю, – угрюмо кивнул Никола. – У самого на душе погано так, что хоть крысособакой вой.
– Ладно, – шумно выдохнув, сказал Захар. – Самое главное, что я после Тушино усвоил: сделанного все равно не воротишь, а если на нем зацикливаться, другим может боком выйти. Поэтому давай условимся, что больше никто не умрет, добро?
– Ну, дык, это мы с радостью, – неуверенно хмыкнул носатый дружинник. – Но дело ж, сам понимаешь, не в нас, а в Зоне…
– Да понятно, что в ней… – пробормотал десятник.
Буквально пять минут назад они приметили на месте одного из домов широченный Провал, заметили и удочки хитрого Удильщика, обитающего на его дне. К счастью, обнаружить ловушку удалось еще издали, а потому никто в западню не угодил – просто взяли немного правей и по широкой дуге обошли опасное место.
«Так бы и дальше идти – без жертв…» – подумал десятник, оглядываясь на Сыча.
Фенакодус агента Тайного Приказа замыкал их процессию, отставая метра на три от скакуна Любима. Захар непроизвольно скрипнул зубами. Чем дольше они находились в пути, тем больше раздражал командира скрытный и молчаливый «стервятник».
«И с чего он так не хотел Варвару с собой брать? – подумал десятник. – Лишняя обуза? Ну с его точки зрения – возможно. Хотя, учитывая гибель Богдана, нам еще один меч ох как не повредит…»
Впрочем, после выступления в разрушенном доме Сыч больше не протестовал в открытую. Так, раз сцепился с Наездницей, из-за пустяка, Мрак заступился, а Захар развел всех по углам, и на том конфликт умер, не успев толком начаться. Поэтому, решив не забивать себе голову всякой ерундой, вроде недовольства «стервятника», кремлевский командир сосредоточился на дороге.
Ехать решили в объезд, памятуя о пресловутом Поле Полей, которое раскинулось посредине проспекта. В прошлый раз отряд решил пойти напрямик, и без смертей тогда не обошлось. Теперь же Захар рисковать не хотел. У него и без того в расположении было вдвое меньше людей, чем обычно, чтобы так бездумно соваться в скопление Полей.
«И Игорь хорошо помнит о случившемся в тот раз, – думал Захар. – Поэтому, вероятно, тоже предпочтет обойти…»
Увы, такая мысль мало успокоила десятника. То, что они до сих пор не догнали двух беглецов, вряд ли могло считаться хорошим знаком. По всему выходило, что Казимир и Игорь уже достигли Купола, может, и границу его пересекли, а, значит, отряду Захара тоже придется идти в Митино. И вот тут-то и появлялась главная проблема: колба-то у кремлевских была всего одна. И хоть Захар не знал, как и на сколько на самом деле открывается Проход, но здравый смысл подсказывал, что вряд ли он существует слишком уж долго.
«Получается, если мы выйдем за пределы Москвы, пути назад уже не будет… Разве что у Казимира найдется еще одна колба с таким же раствором… но будет ли он там, этот Казимир?»
Думать о плохом не хотелось – в том числе и потому, что иных бед хватало, – но все чаще в голову лезла мысль, что беглецы могут стать жертвами шамов еще до того, как отряд Захара их отыщет. Возможно, пока они делают этот крюк, обходя Поле Полей, Казимир и Игорь уже подставляют шеи для укусов кровопийц?
«Что за жуть…»
Десятник на миг зажмурился. Он, если можно так выразиться, искренне любил «простые» рейды – короткие вылазки в ближайшие к Кремлю районы, которые не занимали более одного дня и не преследовали каких-то глобальных целей. Все, что требовалось от отряда – исследовать местность, выявить, где находится противник, не готовит ли какой-нибудь неприятный сюрприз для Кремля. Или, допустим, надо выменять какой-то груз у честного, проверенного маркитанта – который не обманет и не подставит. Подобные задачи Захару нравились, и справлялся он с ними «на ура». Но когда от него требовали сделать нечто грандиозное, что-то, что прежде, возможно, не делал никто, десятник попросту терялся. Он был хорошим командиром, но не героем.
В отличие от Игоря.
Именно Игорь после засады нео, унесшей жизни восьмерых разведчиков, подружился с нейромантом Громобоем, вместе с ним нашел пропавшего Захара и отбил груз боеприпасов, предназначенных для крепости. Именно Игорь под надзором маркитантских прихвостней и нео отправился в Кремль, дабы выкрасть для кио странную машинку Книжника и обменять ее на свободу для собратьев. И именно Игорь в результате победил «искусственных людей» и примкнувшего к ним подлеца Вадима, который, в общем-то, и был главным виновником всех бед дружины в Строгино и Тушино. Победил, едва не расставшись с собственной жизнью…
И практически наверняка расстался с карьерой разведчика.
«А что, если мы не можем их догнать только потому, что догонять уже некого? – вдруг подумал Захар. – Вдруг его спина подвела, и какой-нибудь не в меру прыткий нео размозжил ему голову своей дубиной?»
Десятник шумно выдохнул и открыл глаза.
К лешему все эти мысли. Как там говорят Мастера? Переживания – это все эмоциональная шелуха. Изначально любая задача проста: от тебя требуются какие-то конкретные вещи, а вот эти всякие «если», которые в твоей голове периодически зарождаются, только сбивают с толку. «Если» может возникнуть уже возле самого Купола, когда придется решать – идти в Митино, искать Игоря в Тушино или возвращаться назад? А пока до Купола не дошли, надо не голову себе ломать, а к шуму вокруг прислушиваться: вдруг тебя уже какие-нибудь муты приметили и теперь идут за тобой по пятам, надеясь улучить подходящий момент, дабы напасть и полакомиться твоим мясом?
Захар напряг слух.
Кажется, ничего необычного. Хотя…
«Как будто скребет что-то».
Он снова с тоской покосился в сторону фенакодуса, на котором гарцевала Наездница Варвара.
«Вот у Богдана слух был! Все ребята в Корпусе дружины завидовали».
Захар на свой тоже не жаловался, но спорить с очевидным было глупо: погибший дружинник и впрямь заметно превосходил его в этом «навыке».
Скрежет, меж тем, становился все громче, и уже отпали последние сомнения, что некая металлическая тварь (вероятно, очередной био) медленно, но верно приближается к бредущему по асфальту отряду. Взор десятника беспокойным рукокрылом заметался по ближайшим к дороге зданиям: какое же из них выбрать? В принципе, без разницы: оба выглядели давно заброшенными, оба «звучали» практически одинаково, никаким особым шумом не нарушая привычный фон московской Зоны.
