Меня сильно подмывало спросить про Иори и его наказание, но если она и это переведет в шутку, будет слегка обидно, а если не переведет, нарушится момент. Не время сейчас для серьезностей.
— Не понимаю я ваших танцев вокруг чая, — пробурчал я. — Мужик я или где? Пусть женщины этим заморачиваются.
— О! А ведь и правда! — широко распахнула глаза женщина.
— Ведь правда же, да? — спросил я осторожно, подозревая подвох.
— Давай лучше подберем тебе правильную жену!
— Давайте лучше на уроках остановимся, — ответил я кисло.
— Первую жену выбирает родня, — не унималась Кагами. — а так как твои родители сейчас неизвестно где, за них выступлю я. Благо, ты как раз в возраст вошел.
— Кагами-са-ан… — простонал я.
— Кого бы выбрать? — не обращала она на меня внимание.
— Пойду я лучше к Акено-сану, в шахматы сыграю.
— Да-да, иди, — отмахнулась она — Шина или Мизуки? — размышляла она вслух.
Ну и шуточки у нее, блин. Даже зная, что ни ту, ни другую мне не отдадут никогда, все равно нервничаю. Нет, против Мизуки я, чисто теоретически, ничего не имею. Если потребуется для дела, то она нормальный вариант, по крайней мере будет весело, но у нее прошлое… необычное, плюс жених, плюс отсутствие преференций для Кояма, плюс ее статус дочери наследника клана, плюс еще то, чего я не знаю. Я просто не представляю ситуацию, при которой Кояма захотят отдать мне Мизуки. Про романтику вообще ни слова, нет ее между нами.
А Шина… я даже промолчу про наши отношения, никто и никогда не выпустит из клана будущего "виртуоза". Но Кагами — настоящая женщина. Умная, хитрая и с дикой чуйкой. Прибавьте годы знакомства и поймете, что если она и не понимает умом моего к ней отношения, то чует точно, вот и пользуется напропалую. А родня и в этом мире постоянно пытается оженить своих детей, так что шутка вполне понятная.
Уточнив у пробегающей мимо служанки, где Акено, направился в его кабинет. Надеюсь, он не занят. Шину по дороге встретил. Вскинув нос к потолку, та даже не стала здороваться, уплыв по каким-то своим делам.
Да уж, жена из нее выйдет…
— Акено-сан, — приоткрыл я раздвижную дверь и заглянул в кабинет.
— О, Син, — поднял голову мужчина, — запрыгивай, — махнул он рукой. — Я почти закончил.
Кабинет Акено был выполнен в западном стиле, то есть нормальный рабочий стол, нормальное кресло, шкафы и полки тоже соответствуют. Также в кабинете присутствовал небольшой круглый столик с диваном и креслом, за которым мы обычно и играли в шахматы или сёги. Ну, если это не происходило у Кенты.
Дойдя до столика, упал на диван. Он, к слову, когда-то стоял у меня в гостиной. Я за него денег отвалил прорву, даже сейчас он для меня заметную сумму стоит. И так бездарно… просрал, по-другому и не скажешь. Проиграл в сёги Акено, причем по условиям спора купить такой же я больше не могу. Блин, бесит. А развести сына Кенты на такую же ставку больше не получается.
— Фух, наконец-то, — приземлился в кресло упомянутый злодей.
— Дайте догадаюсь — Кента-сан скинул на вас всю работу в преддверии школьного турнира?
— И так каждый год, — вздохнул мужчина. — Как же все просто было, когда сам там учился.
Ага, тут вам еще и альянс кланов собирать, что происходит нечасто, вот и зашивается человек. Впрочем, сидя на этом диване, мне его совершенно не жаль.
— Бедненький Акено-сан, — усмехнулся я.
— Да уж, в этом кабинете от тебя сочувствия не дождешься, — покачал он головой.
— С таким диваном, какое к вам сочувствие? Давайте лучше в шахматы сыграем.
— Без ставок, — выдвинул условие Акено. — Диван не отдам.
— А-а-а… — махнул я рукой. — Когда-нибудь я найду лучше.
— Вот тогда и о ставке подумаем, — достал он из нижнего яруса стола шахматную доску.
— И решим, что она не нужна, — дело не в боязни проиграть, просто у меня будет лучше, а у него хуже. Этого мне достаточно.
— Себя-то не обманывай, — ответил он, доставая коробку с фигурами, — Куда ж ты денешься, если я озвучу ставку?
— Вот и посмотрим, — не согласился я с ним.
Через десять минут игры и взаимных подшучиваний Акено неожиданно спросил:
— Слышал, ты друзей домой пригласил? Впервые на моей памяти. Рад за тебя, а то все один да один.
И что-то в его словах зацепило мое сознание.
— Они меня просто сопроводили. Беспокоились о моем состоянии после спарринга.
— Ну, — потёр мужчина подбородок, внимательно смотря на доску, — тоже неплохо. Даже лучше. Беспокоящиеся о тебе друзья — несомненно отличная новость.
И тут у меня в голове щелкнуло.
— Только это не я пригласил. В смысле, это Мизуки дала разрешение на проход в клановый квартал. Я бы не стал наглеть с таким количество посторонних.
— Да? — поднял он голову. — Странно, — и вновь опустил.
— Что странного-то? — не понял я.
— Мне охрана сказала, что именно ты пригласил. Впрочем, не важно. Главное, это наличие друзей, — произнес он, делая ход конем. Фигурой коня, ну, вы поняли.
— То есть даже охрана так подумала, — скривившись, качнул я головой.
Не смертельно, но кто-то положил еще один кирпичик в стену мнения обо мне. О том, что я человек Кояма.
— А что не так-то? — удивился Акено.
— Да так, — уперся я взглядом в доску.
— А-а-а… — протянул тихо мужчина. — Понял. Не хочешь, чтобы тебя нашим человеком считали?
— Я нацелился на Герб, — ответил я, не поднимая головы, раздумывая о ситуации на доске. — И вы это знаете. А класть все яйца в одну корзину и рассчитывать только на клан Кояма — это не дело. О том, достоин ли я Герба или нет, у разных людей может быть разное мнение. Если Кента-сан пожмет плечами, кто-то другой может и впечатлиться.
Ну не говорить же, что я больше не доверяю его отцу.
— Если ты достоин, — возразил Акено, — впечатлится любой.
Вот ведь пристал.
— Но дать сможет только Кента-сан, — ответил я, поджав губы, так и не посмотрев на мужчину. — Ведь другие будут считать меня его человеком, — подвинул я вперед пешку.
И только после этого посмотрел на собеседника.
— Не доверяешь ты ему, — покачал головой Акено. — Знать бы еще, почему.
М-да, про Охаяси лучше помалкивать.
— Как человеку доверяю, но ваш отец — глава клана, фигура политическая. Не может он действовать только лишь как ему будет угодно. Прежде всего Кента-сан думает о выгоде клана и Рода и лишь потом о своих желаниях.
— Довольно метко, — опустил он взгляд на доску. — По-твоему, и я стану таким же?
