Во главе своей гвардии Роксанна неторопливо подошла к порталу охотничьего домика.
Кентавры тем временем окидывали мрачным взглядом каждого из людей, словно могли читать прямо в их сердце и таким образом обнаруживать предателя. Юливее знала, как сильно обижались некоторые эльфы на то, что Эмерелль доверяла диким кентаврам больше, чем высокорожденным князьям.
Тирану, в сверкающем черном доспехе похожий на большое злое насекомое, отбросил волосы назад и вызывающим взглядом посмотрел на стражу Эмерелль.
Наконец предводитель кентавров приставил к губам обитый серебром рог, раздался протяжный жалобный звук. С опушки леса поднялась стая птиц. А потом появилась она: Эмерелль со своими приближенными. Их было совсем немного, но они ехали под зеленым знаменем Альвенмарка. Олловейн, мастер меча, последний из княжеского рода Карандамона, одетый во все белое, вел небольшую группку отборных эльфов-воинов, защищавших Эмерелль. Справа от королевы ехала Обилее со знаменем Альвенмарка в руках. Замыкали выезд семь юных эльфиек на белоснежных скакунах.
При виде девушек Юливее улыбнулась. Она сама когда-то была в свите королевы. У каждой девушки был титул и важное задание при дворе. Но в основном они были собраны вокруг госпожи затем, чтобы хорошо выглядеть и придавать пышность выходам королевы.
В окружении вооруженных эльфов Эмерелль казалась маленькой и хрупкой. Как и придворные дамы, она сидела в дамском седле. На королеве было платье нежного серо-голубого оттенка, какой принимают иногда облака на рассвете. Чтобы выглядеть благородно, ей не нужны были никакие украшения.
Юливее почувствовала, как все воины-варвары задержали дыхание, увидев владычицу Альвенмарка — создание почти одного возраста с миром, королевой которого она была.
Юливее опустила флейту. Ни одно волшебство, которое она сплела бы, не могло придать дополнительного блеска выходу владычицы Альвенмарка.
Перед Роксанной Эмерелль придержала коня. Олловейн спешился и поддержал седло королеве, когда та стала спускаться с лошади. Ей не нужна была его помощь, но она видела, что лучший воин королевства гордится возможностью служить ей.
Королева обняла Роксанну, словно они были задушевными подругами. Она недолго говорила с ней, и Юливее поняла, что даже будущая владычица Фьордландии не знает, что овдовела. Все это было спектаклем, призванным помочь последним свободным народам сохранить силы в борьбе против Церкви Тьюреда.
Роксанна первой подошла к порталу охотничьего домика. Тролли опустились перед ней на колени, и даже безжалостные черные всадники Тирану склонились, когда она проходила мимо.
Эмерелль последовала на некотором расстоянии за Роксанной.
Юливее осознавала, что сильно нарушает этикет, но все же протолкалась через ряды гостей. Королева Альвенмарка не останется надолго, а десятки просителей уже ждут возможности поговорить с ней.
Олловейн видел, как она пробиралась сквозь толпу, и взглядом велел ей остановиться, но она проигнорировала его приказ.
— Моя королева, можно два слова?
— Юливее! — Владычица улыбнулась. — При дворе стало спокойно, почти тихо с тех пор, как ты ушла.
Роксанна не заметила вмешательства. Она шла дальше, к праздничной зале охотничьего домика, окруженная плотным кольцом мандридов. Эмерелль велела своим девушкам следовать за человеческой дочерью, чтобы меньше было заметно нарушение протокола коронации.
Откуда-то возникла цветочная фея, ростом не больше ногтя, принялась летать на своих крылышках вокруг Юливее, дергать за волосы и шептать: «Оставь это. Нехорошо мешать празднеству».
— Госпожа, ты должна пойти к Фенрилу. — Эльфийская волшебница указала рукой на каретный сарай, расположенный напротив охотничьего домика. — Всей моей силы не хватает, чтобы разбудить его.
— Сейчас не время, чтобы…
— Но, госпожа, — перебила Юливее королеву, и ее тут же сильнее дернули за волосы. — Разве не чудесно, если бы он был рядом с тобой во время коронации?
В зале зазвучали фанфары и глухой рев военных рогов Друсны.
— Юливее, мне известна судьба Фенрила, мне он тоже был верным другом, но…
— Нет, не говори этого! Он не был. Он есть! Он не в прошлом. Он жив. Пожалуйста…
Роги и фанфары умолкли. Слишком рано. Мгновение стояла тишина. Олловейн обхватил королеву и притянул поближе к себе.
Раздался одинокий крик.
Воины повторяли друг другу приказы. Через портал по направлению к ним прошла молодая друснийка, бледная как смерть.
— Защищайте королеву! — велел Олловейн.
Гвардия Эмерелль плотно сомкнулась вокруг нее. Мастер меча уговаривал королеву, но та противилась. Юливее не слышала, что они говорили друг другу. Крики становились громче. Гости устремились к двери на улицу. Где-то плакал ребенок. По полу были разбросаны венки из цветов.
Эльфийская волшебница шла против течения. Внезапно путь ей преградил Сигурд.
— Не ходи туда, госпожа!
— Что случилось?
Он беспомощно раскинул руки. Глаза его расширились от ужаса.
— Там смерть, — выдавил он наконец из себя. — Но только для вас… Я не знаю… Не ходи туда!
Юливее отстранила его и удивилась, что высокий воин не сопротивляется. Она переступила разбросанные цветы. На полу лежала зеленая накидка. Двери в праздничный зал были распахнуты настежь.
У трона стояла Роксанна, окруженная личной гвардией. Волшебница увидела Брандакса. Кобольд сидел в дверях и тяжело дышал, как будто только что пробежал несколько миль. Не отрываясь, он смотрел в зал. Юливее проследила за его взглядом и пожалела, что не послушалась Сигурда.
— Я стояла бы среди людей у трона, если бы ты не задержала меня своими вопросами, — бесцветным голосом произнесла Эмерелль.
Юливее не могла смотреть на лица девушек. Платья их оставались белоснежными. Видимых повреждений не было. Повсюду лежали трупы. Три тролля, громадных, почти неуязвимых в битве, лежали, поваленные силой, с которой Юливее встречалась всего один раз.
— Я ничего не почувствовала, — растерянно сказала волшебница.
На противоположном конце зала лежала группа кобольдов. Издалека они были похожи на мертвых детей. Внезапная смерть настигла и нескольких черных рыцарей Тирану. Посреди лужи темного вина лежал, вытянувшись, кентавр. В застывшей руке он все еще держал жестяной кубок. На лице его застыла гримаса ужаса.
— Это нельзя почувствовать. Это не магия в том смысле, в котором мы ее знаем.
Эмерелль взяла себя в руки. Несмотря на то, что Олловейн по-прежнему пытался удержать ее, она вошла в праздничный зал, встала на колени рядом с мертвой девушкой, сопровождавшей ее, и долго молча смотрела на нее. Когда она вновь подняла голову, глаза ее излучали холодную силу, при виде которой Юливее вздрогнула.
