– Конечно. А я гном.
Лотер проигнорировал сарказм и продолжил:
– Мне всего лишь нужен осколок.
– Всем нужен, – бросила серая.
– Согласен, – проговорил ворг. – Но мне нужнее.
Эльфийка остановила на Лотере испытующий взгляд и несколько секунд сверлила его так, что тому пришлось отвернуться. Когда наконец снова повернул голову, глаза Каонэль вспыхнули, она ухмыльнулась.
– Дай угадаю, – предложила она. – Могу с одного раза.
– Не надо, – сказал ворг.
Но серая и не думала замолкать, в голосе появилась насмешка.
– Из-за воржихи! – уверенно заявила она. – Все из-за воржихи.
Лотер угрюмо хмыкнул и покачал головой, взгляд стал отстраненным, словно на секунду узрел другой мир. Он шевельнулся и стал медленно ощетиниваться. На лице появился хищный оскал, глаза загорелись, как рубины. Но из-за лиан у тела никак не получалось принять нужную форму, надуть мышцы и изогнуть спину.
Со стороны ствола послышался чавкающий звук. Ветки-руки разошлись и приняли положение, какое бывает у обжоры, который собирается затолкать в рот гору булочек.
Листва еще немного расползлась, из ствола показались ряды огромных деревянных зубов. Каждый размером с двуручный меч. Внутри шевелился зеленый, покрытый зеленой слизью язык и громко причмокивал.
Глаза Каонэль округлились от ужаса.
– Что это за зверь? – выдохнула она и стала отчаянно трепыхаться, пытаясь высвободиться из пут. – Живые деревья не должны никого есть!
– Ты это ему скажи, – зарычал ворг, вытягивая морду.
– Забытые боги! – закричала эльфийка. – Я знакома с Грандароном! Он не живоглот. Пришибить может. Но есть? Лотер! Сделай что-нибудь!
– Гранда… что? – зарычал ворг. – Я пытаюсь, Каонэль! Пытаюсь!
Полностью ощетиниться у него не вышло, зато пасть удлинилась и стала похожа на волчью. Только клыки в два раза больше.
Дерево медленно подтягивало добычу к себе, быстро шевеля языком. За века жизни на острове оно научилось ловить рыбу и морских тварей, которые по глупости выползали на берег. Но большинство все же сторонились острова. А путники – огромная редкость, поэтому, когда ворг и эльфийка высадились на зеленых скалах, дерево облизнулось и расправило лианы.
– Я не собираюсь погибнуть в пасти какого-то куста! – выкрикнула серая и яростно задергалась.
Это не принесло эффекта, только путы сильнее стянулись. Заметив это, Каонэль выдохнула посильнее, кольца вокруг моментально ослабли, но не выпустили. Зато это дало возможность пошевелить руками.
Пока Лотер пытался перегрызть зеленые щупальца, эльфийке удалось вытянуть одну руку. Дерево, лишенное глаз, не заметило и продолжало размеренно подтягивать коконы к пасти.
Когда серая оказалась почти у самых зубов, ворг увидел, что Каонэль аккуратно вытащила антрацитовый клинок между кольцами лиан.
– Оно не видит, – проговорила эльфийка, не поднимая головы. – Только чувствует. И то примитивно. Как дитя, которое хватает все подряд.
– Ага, и так же в рот тащит, – согласился ворг, отплевываясь от кусков стеблей.
Серая замахнулась над лианой, на которой висела, но Лотер глухо прорычал:
– Не хочешь сначала меня освободить? Другого шанса не будет.
Несмотря на то, что ноги Каонэль почти коснулись деревянных зубов, за которыми пляшет склизкий язык, она замерла с поднятым мечом и посмотрела на Лотера, шевеля ушами.
– Дайте-ка подумать? – проговорила она. – Я должна спасать ворга, который при удобной возможности оторвет мне голову и заберет осколок. Либо могу выбраться сама. Глядишь, дереву придется не по вкусу твоя часть Талисмана. Даже не знаю, что выбрать.
Ворг зарычал. Связанный по рукам и ногам, он все равно выглядел угрожающе.
– Выбери ум, эльфийка, – произнес он. – Всегда выбирай ум. Если бы да кабы во рту выросли мертвячьи кости, то и охотиться не надо было бы. Это к тому, что ты не можешь надеяться на дерево, а без моего осколка Талисман не заработает.
Серая скорчила недовольную физиономию, обнажив белоснежные зубки. В воздухе сверкнул металл.
Дерево истошно заверещало, не привыкшее, что добыча оказывает сопротивление. Из них потек зеленоватый сок, обрубленные концы болезненно задергались, послышался тихий свист. Деревянные челюсти голодно клацнули, кончик языка мелькнул внутри.
Когда ворг и эльфийка свалились на землю, путы моментально слетели. Каонэль легко приземлилась, чуть отпружинив на носках, зато Лотер грохнулся как мешок картошки. Эльфийке даже показалось – что-то хрустнуло. Ворг скривился и, прихрамывая, побежал прочь от дерева.
Серая последовала за ним, поглядывая назад и шевеля ушами. Добежав до самого обрыва, ворг слез на каменную площадку у воды и только тогда остановился. Эльфийка прибыла следом и встала боком и к дереву, и к полузверю.
– Осторожничаешь? – бросил ворг, косясь на серую из-под бровей.
– Приходится, – ответила она и искусственно улыбнулась. – Я быстро учусь.
С моря прилетел порыв ветра и принес облачка. Те прикрыли солнце. Серая облегченно вздохнула. После того как ее чуть не съело растение, жариться под колючими лучами ей хотелось меньше всего.
Дерева за зеленой скалой не видно, но прекрасно слышно, как оно обиженно визжит и свистит лианами. Ворг наклонился, оперевшись ладонями на колени. Обмотанный вокруг пояса плащ трепыхается на ветру. Если бы не тугая перевязка – давно улетел бы в море. На щеке и волосах зеленая слизь. Попала, когда Каонэль разрубила лианы.
– Из чего твой меч? – спросил Лотер, отдышавшись. – Я клыками не справился.
Эльфийка сполоснула лезвие в воде и, полюбовавшись игрой света на острие, убрала в ножны.
– Не знаю, – произнесла она, вставая на носочки, чтобы получше рассмотреть берег. – Слышала, что такие клинки делают темные эльфы в Великом разломе.
Ворг присвистнул и выпрямился. Он тряхнул ногой, коленка хрустнула, но лицо Лотера стало удовлетворенным.
– Встало на место, – произнес ворг, покосившись на колено, и глянул на Каонэль красными глазами. – Темные эльфы? Гном таверны Восточного края говорил, что их уже пять тысяч лет не видели.
Каонэль пожала плечами. Ее лицо задумчиво вытянулось, по лбу пролегла крохотная, едва заметная морщинка. Она подергала ушами, словно это помогало мыслительному процессу. Но так ничего и не сказала.
Несколько минут они молчали. Эльфийка пару раз подпрыгнула, выглядывая из-за берега.
Дерево немного успокоилось, лианы вытянулись, оно мерно покачивало листвой, как руками во время хоровода. Возможно, это такой тактический ход, чтобы выманить добычу поближе. Оно теперь знает, что еда бывает кусачей, и не рискует новыми поползновениями далеко от зарослей.
