После ухода Хорхе Карлос еще долго смотрел в окно. Потом он ходил из угла в угол. Сотни мыслей проносились в его голове, но все они так или иначе возвращались к одной-единственной мысли, заставляющей его задавать себе самый важный вопрос.
«Чего ты боишься?» — спрашивал себя Карлос. Ему казалось, что страх был самостоятельным существом, жившим внутри его. Пытаясь держать Ларису на расстоянии вытянутой руки, чтобы не чувствовать боли, он сделал только хуже и ей, и себе.
Карлос медленно вернулся к своему столу, где лежало письмо Пола Стейвса. О чем Лариса говорила в тот день на пляже? О том, что Пол и Линда были вместе и в горе и в радости?
Не до конца сформулировав свое будущее послание, он взял листок почтовой бумаги и начал писать:
«Дорогой Пол, примите мои соболезнования. Линда была замечательным человеком. Было очевидно, что вы очень сильно любили друг друга. Я очень рад, что нам удалось помочь вам насладиться последними днями с Линдой и сохранить прекрасные воспоминания. Любовь — это драгоценный дар, который невозможно забыть».
Он сложил записку и отодвинул ее в сторону, чтобы после отослать вместе с цветами.
«Любовь — это драгоценный дар», — подумал Карлос. Болезнь Мирабель не позволила ей это понять. И, как следствие, он тоже не сумел оценить этот дар, когда в его жизнь вошла Лариса. Из-за трусости он не смог признать, что ему несказанно повезло получить второй шанс на счастье.
«Откуда ты знаешь, что она не хочет быть с тобой, если не спросил ее об этом?» — вспомнил Карлос слова Хорхе и потянулся к телефону.
Глава 11
Долгие две недели, пять дней и двадцать семь часов — вот сколько времени прошло с тех пор, как Лариса попрощалась с Карлосом и прилетела в Нью-Йорк. Но пустота в ее сердце только росла.
«Если любишь его, отпусти», — говорила она себе. Легко сказать. Она с силой бросила ручку, та ударилась о приколотую к стене открытку, а потом приземлилась на стопку контрактов. Теперь симпатичная красная точка омрачала небо над бассейном в «Ла джоя». Нужно срочно убрать эти фотографии. Когда Лариса смотрела на них, ей становилось еще тоскливее. Она безумно скучала по Карлосу. Почему ей приходится быть упрямой, чтобы заставить его признаться в своих чувствах? Она должна была остаться еще на один день и увезти с собой еще больше прекрасных воспоминаний о нем. Конечно, она все равно сидела бы здесь, в Нью-Йорке, без Карлоса, но, по крайней мере, в ее памяти не всплывали бы его грустные глаза, отраженные в стеклянной двери вестибюля отеля. «Нет, ты могла бы мучить себя более приятными воспоминаниями», — подумала Лариса.
— Мы принесли тебе сэндвич. — Хлоя зашуршала белым бумажным пакетом, подходя к рабочему месту Ларисы. — С говядиной и шинкованной капустой.
— Спасибо, я съем его позже. — Не обращая внимания на взгляды, которыми обменялись ее подруги, Лариса положила сэндвич на край стола.
— Надо было тебе пойти с нами, — сказала Хлоя. — Похоже, лето наконец наступило. На улице уже достаточно тепло, даже для тебя.
— У меня очень много работы.
— В последнее время у тебя всегда много работы, — заметила Далила. — Из-за нее ты даже не ходишь обедать.
— Я не вижу в этом ничего особенного. Вы, например, всегда задерживаетесь допоздна.
На самом деле это было совсем не так, и все они об этом знали. Лариса и правда была завалена работой, но только потому, что была не в состоянии сосредоточиться. Ее тело находилось в Нью-Йорке, а душа и сердце — в Мексике. На днях она даже проверила, появился ли в «Ла джоя» новый свадебный координатор.
Хлоя положила руку на плечо подруги.
— Все будет в порядке, — сказала она.
— Ты бы говорила так же, если бы речь шла о Йене?
Глаза Хлои расширились, и она покачала головой:
— Нет.
— Вот именно. Все будет не в порядке до тех пор, пока он является частью моей жизни. — Жизнь без него перестала быть жизнью. В душе Ларисы образовалась пустота, которую ничем нельзя было заполнить. — Знаете? Я решила вернуться.
Пришло время последовать своему собственному совету. Как она может ожидать, что Карлос начнет действовать, если сама совершенно не готова сделать то же самое?
Лариса потянулась к телефону, но Далила схватила ее за руку:
— И что ты там будешь делать? Начнешь с того, на чем остановилась?
— Может быть.
— А что потом? — спросила Далила. — Шесть месяцев спустя, когда окажется, что он все еще не открылся, ты будешь чувствовать себя лучше?
— Не знаю.
Хуже ей уж точно не будет.
Прерывая их разговор, зазвонил рабочий телефон Ларисы.
— Привет, Лариса, это Дженни из приемной на первом этаже. Ты не могла бы ненадолго спуститься?
— Конечно. Сейчас приду. — Она повесила трубку и нахмурилась. — Странно. Меня вызывают в приемную на первом этаже.
— Может быть, кто-то прислал тебе подарок? — поддразнила ее Хлоя.
Скорее всего, так и есть. Хлоя с Далилой делали все возможное, чтобы развеселить Ларису. Наверное, они заказали для нее связку воздушных шариков или еще какую-нибудь глупость. Лариса пожалела о том, что подумала, будто хуже ей уже быть не может. Как бы ужасно она себя ни чувствовала, без этих двоих она бы просто пропала.
— Пойду посмотрю, что там.
После четырех лет работы в средствах массовой информации Лариса чего только не повидала в вестибюле их офиса. Но она точно не была готова ко встрече с мужчиной, стоявшим сейчас у стойки администратора. Ее сердце замерло.
— К-Карлос? — прошептала она.
Увидев ее, Карлос улыбнулся.
Ларису охватило смущение.
— Buenos dias.
— Buenos tardes, — поправила она. — Сейчас полдень.
— Я никак не привыкну к разнице во времени.
Когда он пошел по направлению к лифту, около которого стояла Лариса, все остальное для нее перестало существовать. Единственное, на что ей хотелось смотреть, — это его лицо. По уже укоренившейся привычке Лариса взглянула в глаза Карлоса. Они сияли, как два темных драгоценных камня, яркие и открытые. Настолько открытые, что ей захотелось плакать.
— Querida, не надо… — сказал Карлос, прижав ладони к ее щекам.
— Я не могу поверить, что ты здесь, — прошептала она.
— Я и сам не могу в это поверить, но мне нужно тебе кое-что сказать, и я должен сказать тебе это лично.
— Что-то мне сказать?
Лариса почувствовала, что ее сердце наполняется надеждой, которую она пока не смела признать.
Карлос кивнул:
— Я хотел сказать, что ты особенная. Вот почему я так вел себя, когда мы были в Мексике. — Он поцеловал ее в лоб.
