Но Джона, казалось, окружало солнечное сияние.
8. Ненастье
«Почему я не сказала ему?
Это свидание?
Мы сделаем это под открытым небом?
А если пойдет дождь»?
Вопросы теснились в голове Лиззи, пока она, выйдя из дамской комнаты, пересекала вестибюль. Джон обещал ждать ее за дверями, и она старалась не задерживаться, но увлеклась приведением себя в порядок, а потом трижды проверила содержимое сумочки, набитой презервативами, влажными салфетками, чистыми трусиками. Полный набор шлюхи.
Выйдя из вестибюля, она замедлила шаг и стала искать глазами Джона. Что, если он ушел? Его настроение постоянно меняется. В конце концов, он клиент…
«Что, если мне все это привиделось? Совершенное безумие…»
Но тут она увидела Джона, стоявшего на каменной террасе. Сунув руки в карманы голубого пиджака, он смотрел на длинную линию газонов. Она думала, что найдет его на скамейке, в расслабленной позе, но увидела на его лице выражение легкой тревоги. Похоже, он видит больше, чем траву, деревья и затянутое облаками небо.
Она хотела окликнуть его, но почти отпрянула, когда он повернулся к ней, словно излучая свет. Как само солнце в этот хмурый день.
Его улыбка была воплощением приветливости, и он, казалось, искренне рад видеть ее, словно тоже боялся, что его спутница передумает и сбежит.
Глянув на небо, он заметил:
– Думаю, что все обойдется, и кроме того, небольшой дождь еще никому не повредил. Пройдемся?
Он предложил ей руку: старомодная вежливость, и Лиззи с радостью ее приняла. Прикосновения, пусть и платонические, восстанавливали чувство равновесия, которого ей так не хватало в обычной жизни.
Они пошли рядом, к тому, что выглядело началом заросшей тропинки, вьющейся через густую рощицу. Лиззи гадала про себя, проходили ли здесь время от времени любовники, решившие на время уйти от уютного ситцевого интерьера «Уэйверли» или духоты номеров.
Когда они достигли рубикона между парком и лесом, Джон остановился, отнял руку, вынул из кармана толстый конверт и протянул ей.
– Боюсь, что потом увлекусь и забуду.
«Ну признайся же ему!»
– Джон, мне нужно кое-что тебе сказать.
Она нервно теребила конверт. Какой толстый! Сколько здесь, черт возьми?
– О, сейчас я не хочу слышать ничего серьезного.
Он нахмурился, между бровями пролегла морщина.
– Я жду не дождусь, как бы поскорее перепихнуться и, наконец, позабавиться немного.
Он подмигнул и бросил на нее взгляд завзятого волокиты.
– Понимаешь, о чем я? Горячо, горячо…
– Понимаю, но видишь ли…
Но он заставил ее замолчать, прижав палец к губам.
– Нет… не стоит. Ничего грустного. Я здесь главный, – вкрадчиво, но неумолимо промурлыкал он. Перед ней снова был господин. Никаких споров.
– Да… да… конечно… прости.
– Не стоит извиняться. По крайней мере, пока.
Прежде чем она успела возразить, он взял у нее сумочку, открыл и заглянул внутрь.
Лиззи покраснела. Сверху лежали трусики и презервативы. Джон ухмыльнулся, но ничего не сказав, взял у нее конверт, бросил в сумочку и снова защелкнул замочек.
– Возьми. Теперь все в порядке.
Он был явно доволен собой и, взяв ее за руку, повел по тропинке.
Они не могли идти рядом, потому что тропинка была узкой и неровной. Но он не выпускал ее руки, и она ощущала себя в безопасности, хотя едва знакомый человек вел ее в самую чащу, подальше от любопытных глаз. По обе стороны тропинки возвышались древесные стволы. Деревья были старые, высокие, и вскоре газоны и отель пропали из виду. Они словно отправились в экспедицию, в поход за неизведанным. Птицы пели, ветви деревьев шелестели под ветерком. Лиззи невольно сжала пальцы Джона, заставив того остановиться и обернуться.
– Надеюсь, ты не боишься? Вряд ли здесь водятся дикие звери.
– Если не считать вас, мистер Смит.
Он снова ухмыльнулся.
– Совершенно верно. Пройдем еще немного. Я нашел прекрасное уединенное местечко, когда бегал сегодня утром.
Бегал, вот как?
Она попыталась представить, как он бежит по дорожке, в кроссовках, шортах и жилете. Неудивительно, что он в такой хорошей форме!
Очень скоро они добрались до того самого местечка, открытой, но уединенной лесной поляны, где возле маленького пруда с берегами, поросшими сорной травой, лежало поваленное дерево. Наверное, в ясный день солнце отражалось бы от воды, освещая поляну, казавшуюся идеальной волшебной ареной – все равно, для плотских наслаждений или священных ритуалов.
Джон немедленно повернулся к Лиззи, снял с ее плеча и отшвырнул сумочку на поросшую мхом землю, схватил девушку за руку, крепко прижал к себе и стал целовать. Она обняла его, приоткрыла губы, чтобы впустить язык. Он стиснул ее попку и прижался к ее промежности своей.
Боже, какой он твердый! В самом деле твердый!
Он продолжал наслаждаться ее ртом, пробуя на вкус, врываясь внутрь языком, вдавливая свою окаменевшую плоть в ее живот.
– Вот чего я хотел с того момента, как ты появилась в ресторане, – пробормотал он, целуя ее шею. – Этого и в сто раз больше.
Его зубы чуть оцарапали кожу под ухом.
– Мне постоянно хотелось схватить тебя, бросить на стол и играть с тобой, пока не кончишь… потом сунуть в тебя своего молодчика и отодрать, пока не завопишь.
Бедра Лиззи дернулись, прижимая «киску» к его члену, который, несомненно, заставит ее кричать от наслаждения.
Но Джон Смит может заставить ее кричать от наслаждения и другими способами, более запретными. Захочет ли он секса здесь, в лесу, или просто задумал поиграть?
Когда он вновь завладел ее губами, она прильнула к нему, с одобрительным, но нечленораздельным восклицанием.
Несколько секунд они целовались, и он насиловал ее языком и губами, так что она, пьяная от похоти, едва стояла.
Он, задыхаясь, отстранился, глядя на нее безумными потемневшими глазами.
– Черт, так не пойдет! Я никак не могу сообразить, что хочу делать. Нужно снять напряжение.
Он взял ее за плечо и нажал.
– На колени… сейчас.
Лиззи, почти теряя сознание, повиновалась. Она почти не замечала влажность мха под коленями. Сейчас она думала только о Джоне. Его плоти. Быстрых ловких пальцах, расстегивавших брюки и выпускавших на волю почти неправдоподобную эрекцию.
Он был огромен, и с того места, где она стояла, выглядел еще больше. Без колебаний и вопросов он сжал ее затылок и прижал к ее губам набухшие яички. Его «петушок», негнущийся и властный, искал входа.
