Раскинувшись, как одалиска, и разведя руки в стороны, она наблюдала, как он надевает презерватив. Даже это он делал изящными, точными движениями. Но было в этом действии нечто домашнее. Старый любовник, обычные приготовления, и все так легко, так естественно!
В голове Лиззи теснились опасные мысли. А если бы сцена действительно была домашней? Каждодневное событие в совместной жизни?
Но этого быть не может. Джон – богатый бизнесмен, постоянно путешествующий по миру, всегда в движении. Да, условный дом у него имелся, поскольку он был отпрыском аристократической семьи, но судя во всему, его там не ждали с распростертыми объятиями, да и он не жаждал встреч с родными.
Но он абсолютно другой. За спиной у него нелегкое прошлое. Джон никогда не втиснется в привычные рамки работы с девяти до пяти. В привычные рамки секса «каждую ночь и только с женой». Такого мужчину Лиззи никогда не захотела бы. И сейчас не хочет… вот только тогда она могла бы видеть Джона каждый день. И он постоянно трахал и порол бы ее.
«Прекрати, Лиззи!»
Она решительно задавила все неуместные мысли и заметила, что Джон хмурится. Он так проницателен, обладает такой интуицией… и она покраснела, убежденная, что ее сумасшедшие желания стали ему известны.
– Что с тобой? – спросил он, ложась между ее бедер. Одной рукой он опирался о матрац, другой – нежно разделял волосы на лобке. Его палец коснулся все еще чувствительного клитора, и она вздрогнула. Палец вошел глубже, утонув в ее влаге.
– Ничего. Просто безумные мысли, проскакивающие через мою пустую голову. Ничего особенного, что заинтересовало бы тебя.
На какую-то безмерно малую часть секунды он поколебался, но вкрадчиво заметил:
– Значит, безумные мысли, вот как? Пока ждешь, чтобы я тебя оттрахал?
Он медленно подвел «петушка» к ее входу и, шевельнув бедрами, оказался в ней.
– Не очень лестно, Бетти, не находишь?
Ей не хватало слов. Все вытеснило знакомое ощущение полной подчиненности этому мужчине. Он обладает ей. Его огромная плоть, сжатая ее лоном. Жар. Ближе, чем любая близость.
– Ну… я же предупреждала тебя, что могу задремать. – Она приподняла бедра, еще шире раздвинула, впуская его глубже.
– Верно, – ответил он, устраиваясь поудобнее. – Придется доплатить, если сможешь не заснуть. Плачу вдвое, если удастся выжать из тебя еще один оргазм.
– По рукам, – согласилась она, закрыв глаза и сцепив ноги у него на пояснице.
Для него было совершенно естественным обсуждать деловые соглашения, одновременно входя в нее. Для него это была всего лишь сделка шлюхи и клиента. Легко и просто, и ничего дурного в этом нет. Это только у нее возникают идиотские мысли о чем-то большем.
Она зажмурилась еще сильнее, чтобы не заплакать, и отдалась восхитительному ощущению неторопливых движений Джона: вход-выход, вход-выход… Ритм и угол вхождения были абсолютно идеальными. И каждый раз он задевал чувствительный клитор, вновь пробуждая дремлющее наслаждение.
Трахая Лиззи, он одновременно гладил ее лицо и волосы и осыпал поцелуями лоб, ухо, щеку. Она сжимала его плечи, наслаждаясь теплом кожи и движениями мышц.
– Ты так прекрасна, Бетти, – шептал он, трудясь над ней. – Особенная женщина… необыкновенная любовница. Лучшая, из тех, что у меня были.
Он поцеловал ее глаза, уголок рта…
Конечно, все это чепуха, какую несут все мужчины во время секса, но то, что он сказал это так нежно, тронуло ее, так же сильно, как его ласка. Он был неотразимо красив, абсурдно богат, проницателен, умен и знаменит. Мог заполучить любую женщину, и скорее всего, получал. Ослепительные красавицы, образованные, известные, лучшие из самых высококлассных куртизанок, поднаторевшие в трюках, о которых она понятия не имела… и все же, среди всего этого блеска он нашел момент, чтобы заставить ее чувствовать себя особенной. Лиззи поддалась самому гибельному и опасному чувству. И все это сквозь божественные ощущения его ласк, которые вытолкнули ее за край и заставили кончать снова и снова.
11. Приглашение
– Хочешь сказать, ты уже проверил, кто он такой, и не сказал мне?
Вернувшись домой, Лиззи первым делом заглянула к Бренту. Он был еще бледнее обычного, и судя по красным глазам и хриплому голосу, все это время пил и сидел в Интернете, выясняя, с кем связалась Лиззи.
Шелли, стоявшая за его спиной, встревоженно пожала плечами.
– Кто-то должен был об этом позаботиться, – отрезал Брент. – Ты вляпалась во все это, ни о чем не думая. Первое, что должна сделать в этой ситуации любая проститутка или женщина, у которой хоть что-то есть в голове, – проверить, с кем она связалась. Но ты, похоже, безгранично ему доверяешь.
«Именно. Доверяю».
Сознавая, что знает Джона всего три дня и заявлять о своем доверии глупо и неразумно, она, тем не менее, чувствовала именно это, даже после собственных поисков в Гугле. С другой стороны, она понимала неприязнь Брента, если учесть его собственную тяжелую историю угрызений совести и бремени мнимой вины в аварии. Поэтому он не из тех, кто спустит Джону хоть малейшую провинность.
«Мне нужно быть терпимее. Джон через несколько дней уедет, и я останусь для него всего лишь мимолетным воспоминанием. Но Брент и Шелли, которым я небезразлична, будут рядом. Они для меня важнее».
Друзья были с ней в трудные времена. Особенно Брент, когда она ушла из университета, поссорилась с родителями и никак не могла понять, что делает с собственной жизнью. Поэтому она просто обязана прислушаться к друзьям. Когда-то она тоже любила Брента или думала, что любила. Может, любила и сейчас, как брата, которого у него никогда не было. Брент присматривал за ней, когда ее успешные сестры отнеслись к ней так же холодно, как и родители, так и не понявшие, почему у дочери полностью отсутствуют честолюбивые устремления.
– Да, было глупо не проверить, кто он. Я полностью это признаю. Но думала, что это будет всего один раз, может, два, не больше. Поэтому и не потрудилась проверить.
«И, вполне возможно, они больше не увидятся».
При этой мысли ее охватило отчаяние! Нет, больше, чем отчаяние! В этот момент ее сердце просто рвалось из груди.
Когда коридорный принес платье и жакет, сухие и выглаженные, они с Джоном простились с ощущением неловкости. Она чувствовала, что он хочет что-то сказать, и сама определенно хотела сказать больше, но их последний секс был таким напряженным… таким интимным… что отнял все душевные силы.
Она хотела большего, Джон – нет. Вернее не хотел желать большего. Словно под внешне гладкой поверхностью бурлили миллионы исповедей, протестов, просьб и признаний, но оба просто не могли ничего сказать вслух.
Джон меланхолично поцеловал ее и попрощался. Он не назначил свидания. Даже не упомянул о новой встрече, а она ничего не спросила.
