Глава 21
С детства Варвару мучил один и тот же сон. Ужасный сон! Как будто она хотела оторваться от земли и взлететь к небесам, чтобы избежать каких-то неприятностей, убежать от бандитов, например, но у нее не получалось. Просыпалась Варя в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем и расширившимися зрачками. А сейчас возникли проблемы совсем другого толка. Она взлетела, наоборот, очень легко и быстро, словно была воздушным шариком, и ощутила всю прелесть полета. Наконец-то ей удалось за многие годы свободно парить. Сначала ей это очень нравилось, Варя точно глотнула свежего воздуха, но потом состояние невесомости стало раздражать, захотелось почувствовать под ногами твердую землю. Но спуститься вниз не получалось, что ввергло ее в отчаяние и ужас. Варвара махала руками и ногами, напрягалась, пыталась прыгнуть, уцепиться за что-либо – все было бесполезно, так и пребывала в подвешенном состоянии. Или это ее душа отделилась от тела, болталась между мирами?
«Я здесь останусь на веки вечные?» – испугавшись, подумала Варя. Только какой-то свет держал ее еще в этом мире, в реальности. Может, попытаться лететь хотя бы на свет? Потом до ее слуха донесся спокойный незнакомый мужской голос:
– Вот видите, рефлекс есть, значит, она может слышать. Да, да, она возвращается к нам. Все будет хорошо…
Варвара не знала, кто говорит, о ком вообще идет речь. Сейчас ей больше всего хотелось вернуться из невесомости к привычным ощущениям, но не удавалось. Вскоре она почувствовала сильный толчок в грудь, рванулась и полетела вниз с потрясающей скоростью, стукнувшись о землю.
– Вот черт! – выругалась Варя и, шумно дыша, открыла глаза.
Смутно знакомое лицо склонилось над ней. Мужчина присвистнул:
– Впервые на моей памяти человек возвращается из коматозного состояния с такими словами! Ты ругаешь меня, детка? Слышишь, Габриэль, она ругается, значит, жива.
– Габриэль? – прошептала Варя с надеждой.
– Как ты? Ну и напугала нас! Такой грохот.
– Моих костей? – уточнила балерина, пытаясь улыбнуться и наконец-то вспомнив мужчину – это друг Габриэля Константин. Врач, а значит, она находится в больнице. Даже только что вышедшему из коматозного состояния человеку под силу сделать такое вот нехитрое умозаключение. И она порадовалась, что голова у нее в порядке, то есть ход мыслей в ней не нарушился.
Константин между тем радовался явному прогрессу в состоянии пациентки:
– Ну ты, Варя, даешь! Я тебе еле-еле пальцы собрал, а ты сразу же на репетицию отправилась? Просто сумасшедшая! Хорошо, что я не театральный врач, а то поубивал бы своих пациентов за неуважение к моей работе. И вот что вышло!
– Моей вины в том нет, – заявила Варвара.
– Вины нет, согласен. Но вот не пошла бы на репетицию и не случилось бы то, что случилось, – развел руками Константин, который был по-своему прав.
Варвара сконцентрировалась на своем носе, затем на груди, а потом полностью пришла в себя и задала вопрос:
– А что с Сашей?
– Ты имеешь в виду того подонка, что кинул тебя в оркестровую яму? – уточнил Габриэль.
– Ну да! Он мой партнер и друг! – с вызовом ответила балерина.
– Интересная ты женщина… Про себя еще ничего не спросила, а сразу спрашиваешь о нем. – Габриэль задумался.
– Так что с ним?
– Ты запомнила, что твой партнер и друг вел себя неадекватно? – спросил Костя.
– Не то слово. Я никогда его таким не видела. Он так кричал! Просто ужас! Не мучайте меня, что с Сашей?
– Сейчас он сам мучается от того, что сделал. Правда, почти ничего не помнит, – пояснил Константин.
– Где он? Тоже здесь? – загорелась Варвара.
– Нет. Я бы не смог ему помочь, поскольку в моей клинике нет психиатрического отделения, – развел Константин руками. – Дело в том, что с Александром, человеком добрым и мирным, по словам коллег, случился припадок, который на языке медиков называется «острый психоз». А в народе в подобных случаях говорят «сошел с ума» или «впал в бешенство».
– У Саши сумасшествие? – ахнула Варя. – Это, конечно, многое объясняет…
Габриэль нервно дернул плечом. Ему явно не нравилось, что балерина проявляет такую заботу о своем дорогом Саше.
– Не бойся, он уже приходит в себя. А вообще это ведь было очередное покушение на тебя. В крови Лаврова и в бутылке с водой, которую он пил, найдено большое количество галлюциногенного препарата, психотропного вещества, способного вызвать очень яркие галлюцинации и буквально свести человека с ума. Танцовщик объяснял следователям, что видел вокруг себя отвратительнейших чертей, гиен, всяких монстров и уродов, которые смеялись над ним и угрожали его жизни, вот он и начал расправляться с ними. Так что не переживай, твой партнер не хотел тебе зла. Он бился с демонами.
– Так что с ним сейчас? Он станет прежним?
– Он не сошел с ума, припадок был кратковременным, если ты об этом. Но Александр находится в тяжелом психологическом состоянии – переживает, что натворил. Пострадала не только ты – у одной балерины сломана ключица, у другой – скула, еще у одного танцора серьезный вывих сустава, который он заработал при падении, когда его толкнул Лавров. Твой партнер ведь и на других набросился, – пояснил Габриэль.
– Этого я уже не помню.
– Тебя он, по дружбе, вырубил первой. Весь ужас произошел на наших глазах. Главное, никто не мог тебе помочь, ведь и предположить не могли, что танцовщик выкинет такое.
– Выкинет меня? – Варвара улыбнулась. – А где Саша сейчас? Все еще в больнице?
– Дома. Формально он ни в чем не виноват. По большому счету Лавров сам жертва. Он звонит сюда каждые полчаса и справляется о твоем здоровье. А вот присутствовать при твоем пробуждении побоялся. – Константин усмехнулся.
– Почему? – удивилась Варвара.
– Наверное, ему стыдно смотреть тебе в глаза. Что ж, его можно понять.
– Вот дурачок! Передайте ему, что я совсем не сержусь. И очень сожалею, что какой-то мерзавец выбрал его орудием для своего злого умысла. – Варвара тяжело вздохнула.
– Злой умысел… Точно сказано. – Костя задумался. – Если бы на репетиции в тот момент не было Габриэля, никто не смог бы остановить этого крепкого, физически очень хорошо развитого парня, пребывавшего к тому же в сильном возбуждении, удесятерявшем его силы. И тогда пострадавших могло быть больше.
Варвара быстро перекрестилась:
– Ну а теперь я задам вопрос, интересующий меня больше всего.
– Я слушаю.
– А со мной-то что? Мне кажется или я на самом деле не могу двигаться? Только если что-то очень страшное – лучше не говорите, не хочу совсем расстраиваться.
Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, а те молчали, и ей становилось все больше не по себе. В палате повисла тяжелая тишина.
