— Это не моя кровь. Люк… Ты должен…
Магистр мягко отодвинул ее в сторону. Его рука устремилась к шее Люка. Гисхильда увидела, как напряглись мышцы на скулах Друстана. Будто толстые проволоки, вздулись на шее вены.
— Альварез!
— Что с ним? — спросила Гисхильда.
Магистр не ответил. Разорвал на Люке рубашку. Что-то сине-черное устремилось через пропитанную кровью ткань.
— Альварез! — крикнул он снова, и голос его прозвучал резко. Закрыл рукой петлю, которая все хотела вылезти из рубашки.
Гисхильда увидела, как из раны полилась кровь, и внутри у нее все похолодело.
— Помоги другим! Будь полезной! — внезапно набросился на нее Друстан.
Принцесса схватила руку Люка. Она была до ужаса холодной. Ее место рядом с ним. Ведь он — ее рыцарь!
Больше, чем мы
— Видишь это? — Друстан осторожно постучал по корочке из запекшейся крови. Она была потрескавшейся и от мягкого прикосновения губки отделилась от загорелой кожи мальчика. — Ты видел его. Он должен был быть мертв.
Альварез протянул руку и мягко провел по животу Люка. Там не было шрама — ничего, что указывало бы на ужасную рану. Мягко надавил и вгляделся в лицо юного послушника. Тот был все еще без сознания. Он не стонал; не застонал даже тогда, когда капитан надавил сильнее.
— Внутренних повреждений нет.
Друстан облизал губы. Казалось, магистра лихорадило. Он отдал все силы на борьбу за жизнь своих братьев и сестер. На узком лице его виднелась жесткая щетина. Под глазами образовались темные круги.
— Тебе нужно немного отдохнуть.
Друстан поглядел на него.
— Мы должны наблюдать за Люком! Такого не бывает… Он ведь не просыпался ни на миг.
— И совершенно исключено, что ты…
Магистр горько рассмеялся.
— Я?! — Он повернулся, чтобы лучше был виден пустой рукав. — Не смейся надо мной! Думаешь, я был бы калекой, если бы обладал такой силой?
— Это значит, что он вылечил себя сам. Причем во сне…
— Да. — Друстан понизил голос до шепота. Придвинулся поближе к Альварезу.
От магистра неприятно пахло кисловатым потом. А еще он пил. Альварез сжал губы. Нельзя этого терпеть! Он хорошо знал слабости своего брата по ордену. Придется поговорить о нем с другими. Но сейчас не до этого.
— Ты знаешь, чего опасается Леон?
Альварез кивнул. Примарх имел с ним длинную беседу по поводу мальчика, прежде чем «Ловец ветров» покинул гавань Валлонкура.
— То, что я видел сегодня, говорит о том, что Леон прав, — продолжал Друстан. — Никто не обладает силой самостоятельно закрывать такие раны. Такого не было никогда! Тем более во сне! Сейчас он показал свое истинное лицо. Они подкинули его нам. Он подкидыш! Мы должны что-то делать… — Магистр перевел взгляд на окровавленные фельдшерские принадлежности, лежавшие на табурете возле ложа Люка. — Надрез! Любой подумал бы, что он умер от своих ран.
— Так почему же ты этого до сих пор не сделал?
Друстан коротко взглянул на него.
Капитан повел затекшими плечами. В низкой офицерской кают-компании он мог передвигаться только согнувшись. Маленькая комната была наспех переоборудована под лазарет. Целый день Друстан просидел в этой душной каюте, борясь за жизнь. Двое убитых и семнадцать раненых: такова была цена за бракованную пушку. Альварез поклялся себе найти литейщика, который был в ответе за эту бойню. Если бы Анна-Мария не предотвратила худшего… Нет, об этом он не хочет даже думать. Девочка была скорее мертва, чем жива. В каюте все еще воняло варом, которым Друстан натирал ее культю. У Альвареза был тот же дар, что и у Друстана. Он помогал на палубе, чем мог. А Люк? Одному Тьюреду известно, что с мальчиком.
— Я говорил с Мишель, — прошептал магистр. — Малыш был единственным, кто выжил в зараженной чумой деревне. Никто не может сказать, сколько он пробыл среди мертвецов. И он излечил от чумы ее, хотя она уже носила черный знак. Вообще-то ее не должно быть среди нас. — Он перевел взгляд на мальчика. — Так же, как и его.
— Но ты не взялся за нож.
— Он ведь мой ученик.
— И теперь я должен стать судьей?
Друстан вновь умолк.
— Он мне нравится, — сказал Альварез и вспомнил последний бугурт.
Бессовестный обман, благодаря которому вечно неудачливые Львы сумели добыть по меньшей мере одну победу. Заключая свои пари, они ограбили половину Цитадели. Игра была наглой, но они не нарушили ни единого записанного правила. Улыбка Альвареза стала шире. Да, Люк ему нравился. Он иногда представлял себе, как однажды мальчик станет известным капитаном ордена. У него наверняка есть наклонности к тому, чтобы стать хорошим кормчим. Он постарается заполучить Люка палубным офицером на «Ловце ветров», когда тот заслужит золотые шпоры.
— Чертова птица Лилианны еще жива. То, что сделал Люк, не убило животное. — Вид у Друстана был жалкий. Очевидно, в мальчика он больше не верил.
— Мы тоже не убили его, — напомнил Альварез.
— Но мы были на баке, — ответил магистр. — Слишком далеко. Он делает это здесь.
— До клетки все еще более двадцати шагов.
Друстан указал на плоский живот мальчика.
— Да ты посмотри только, какая у него сила. Этот проклятый орел должен был умереть!
— Неужели ты утратил веру в Тьюреда и его чудеса? Может быть, мы только что стали свидетелями подобного чуда. Может быть, мальчик — дар божий. Представь себе, он был послан нам, чтобы помочь ордену, которому грозит погибель в тени Древа Праха, расцвести с новой силой. Разве не должен этот ребенок быть не таким, как другие? Разве его возможности не должны превышать наши? И представь себе, что мы убьем его за то, что он не такой, потому что нам не хватает веры в бога.
Друстан вздохнул.
— Он пугает меня.
Альварез положил руку ему на плечо.
— Доверься богу, брат мой. Давай используем дар Люка. Двое послушников и трое мужчин ближе к смерти, чем к жизни. Если Люк проснется, то, может быть, он сможет их спасти. Мы бросим якорь и устроим лагерь на песке.
— Они как вампиры среди нас. На них человеческая кожа, но они не такие, как мы. Все, чего бы они ни коснулись, будет осквернено. Они…
— Да, — раздраженно перебил его Альварез. — Я тоже читал Генри Эписьера. Я знаю. Но, тем не менее, давай воспользуемся его даром. Сейчас он может нам помочь. А когда мы вернемся, Леон проверит его. Он откроет правду и будет судить его, не колеблясь. Ты же знаешь!
Друстан схватился за фельдшерские принадлежности.
Вопрошающие
«Они среди нас. И они не только в тени. На свету, там, где их не ищут, они сильнее всего. Они могут быть твоими соседями, любовниками твоих дочерей. А худшие из них — иногда наши любимые дети. Возможно, дети альвов проигрывали на полях сражений. Они боятся клинков наших рыцарей, заостренных верой и аскезой. Они боятся ясного взгляда правых, которых не могут ослепить. Их оружие — тайна и обман. А худшая игра их — это творение подкидышей. Потому берегитесь, богобоязненные! Когда у вас родится ребенок, тотчас же зовите священника. Как только малыши принимают благословение Тьюреда, они становятся неприкосновенными. Если же это не так, то может случиться, что придет дитя альвов и подменит его на подкидыша. Детей они душат в мешке или топят, потому что не знают, что делать с человеческими детьми. А нежные души обречены на вечное скитание во тьме, потому что свет веры остается для них невидимым. И никогда не обрести им покоя. Это их голоса доносит ветер, когда запутывается в коньках крыш. Они корят нас за наше легкомыслие.
