— Этого не будет, пока орден Древа Праха гоняется за нашими кораблями, — напомнил Оноре.
— Давайте воспользуемся этим. Пошлем им корабли и команды, которые должны пройти испытание. Существует очень мало возможностей пройти испытание в морском сражении. А на битву, которая предстоит нам, мы должны идти с ветеранами.
— И что это будет за битва? — послышался голос Жероме, в котором звучало восхищение.
— От лутина я узнал о месте, в которое постоянно приходит эльфийская королева и в которое можно попасть только морем. Он также назвал мне день, когда наш заклятый враг непременно будет там. И это будет день, когда мы отомстим за убийство Гийома!
— Когда это произойдет? — поинтересовался Оноре.
— Это ты узнаешь в свое время, — ответил примарх. — У нас достаточно времени, чтобы подготовиться. В этот день Альвенмарк ждет конец! У меня будет тысяча рыцарей, чтобы нанести удар. И десять тысяч морских пехотинцев. Нам нужно, по меньшей мере, десять галеас и двадцать крупных галер. К атаке должно быть готово не менее сотни пушек. Лучше — больше. Мы научим Других смирению и наконец-то отомстим за смерть бесчисленного количества наших братьев. Все усилия будут направлены на эту битву. Мы застанем детей альвов врасплох, когда нападем на них в их же мире. Мы не можем проиграть. После этой битвы знамя Древа Праха навсегда останется в тени нашего знамени. Мы должны создать гавань у Вороньей башни и заложить большие склады. Мы должны построить новые корабли и…
— И ты уверен в том, что лутин нас не обманывает? — перебил его Оноре.
— Сходи к нему и посмотри на него! Он сломлен. Он уже не в состоянии лгать. Он в буквальном смысле умоляет позволить ему помочь нам. Не беспокойся. Этот день станет началом самой славной главы в истории нашего ордена. Все унижения будут забыты! Ну же, выйдите из тени, братья. Судьба Братства Святой Крови наконец свершится! Мы отомстим за Гийома! Этого хочет Господь!
— Этого хочет Господь! — воскликнул Друстан своим звучным голосом.
— Этого хочет Господь! — присоединился к нему Жероме.
Братья-рыцари вышли из ниш. Внезапно Альварез почувствовал что-то вроде опьянения. Никогда ранее он не ощущал себя в такой степени орудием Бога. Он испытывал облегчение оттого, что вышел из тени ниши. Только Оноре казался задумчивым. Но он всегда был угрюмым.
Леон вытянул вперед левую руку.
— Положите свои левые руки на мою. И давайте поклянемся, что мы не успокоимся до тех пор, пока не умрет Эмерелль и смерть Гийома не будет отомщена.
Богорожденные
Эмерелль откинулась на подушки, наслаждаясь теплым ветром. Прошла целая вечность с тех пор, как она последний раз путешествовала в открытой карете. Она испытывала облегчение от того, что оставила тронный зал. Она забыла свою страну и свои народы. Она гналась за будущим, которое менялось с каждым вздохом, было неуловимым, мрачным и фатальным. А настоящее уходило от нее. Она всегда любила ездить верхом, но в карете можно было расслабиться, просто наслаждаться путешествием. Две дюжины городов и множество небольших поселений посетила она во время своего долгого пути на юг. Сверкающая весна бежала перед ней и превращалась в золотое лето. Королева находилась в пути уже две луны. Она никуда не торопилась, позволяла себе проболтать полдня со старым кобольдом-сапожником, посмотреть, как девушки собирают цветы лотоса или сходить на озеро Таинственных Голосов. Она бродила по скрытым в воде камням и слушала голоса тумана. Позволяла персику, сандаловому дереву и другим запахам дурманить себя до тех пор, пока не наступало опьянение ароматом.
Королева с болью осознавала, насколько далека была от своих подданных, насколько прочно была заточена в плену дворцовых церемониалов и страха перед будущим. Хорошая повелительница должна быть ближе к своему народу. Все изменится. Хотя она и взяла с собой серебряную чашу и ночь за ночью по-прежнему проводила над ней по многу часов, но в течение долгих дней пути душа ее постепенно обретала покой.
Сонная от мягкого покачивания кареты, она смотрела на густой полог деревьев, где в кронах плясали свет и тень. На покрытых мхом ветвях росли орхидеи разнообразных цветов и форм. Юркие колибри порхали в зарослях из света и красок.
Скрываясь где-то в лесу, обезьяны манко пели свою меланхоличную дневную песню. То тут, то там повелительница замечала красных крабов-скрипачей, которые хватали разъеденную кору гигантских деревьев.
Стайка танцующих цветочных фей при помощи ароматических палочек, которыми они размахивали, как пиками, отгоняла от королевы москитов и других кровопийц. Конечно, Эмерелль легко защитилась бы от любой напасти при помощи слова силы, но ей нравилось, что ее окружают цветочные феи. Их радостные, беззаботные танцы лили бальзам на ее израненную душу. А еще ей нравилось увлеченно вести с ними дебаты о поэзии в шепоте крон деревьев или о скрытом узоре в хитросплетениях корней растений у подножия гигантских деревьев, по которым мудрецы читают будущее мира.
Эмерелль приподнялась и взглянула на колонну всадников. Она путешествовала в сопровождении большого эскорта. Сотня эльфийских рыцарей под командованием Обилее охраняла длинный поезд роскошных карет и тяжелых повозок, нагруженных тысячами разных мелочей, которые требовались придворным, чтобы блистать во всей красе.
Кентавры из Уттики, одетые в сверкающие бронзовые кольчуги и высокие шлемы, на которых развевались белые плюмажи, держались в непосредственной близости от королевы. Несколько в стороне от высокой дамбы, у которой пролегала роскошная дорога через мангровые заросли, двигались кентавры из широких степей земли Ветров. По пояс в гнилой воде они выискивали скрытые опасности. Но Эмерелль знала, что здесь, в джунглях, ей нечего бояться.
До Вахан Калида было еще полдня пути. В такой близости от большого города хищников не было. Сюда не забредали ни быкодушители, ни гигантские луфари.
Наконец впереди в прорехах зеленых крон показалось небо. Гигантские деревья отступили от дороги, их сменили рисовые поля, среди которых мелькали островки цветов. По сверкающим серебристо-голубым чекам бродили одинокие хольды, выуживая из воды камыши и кувшинки.
В карете, ехавшей позади королевской, заиграла на своих флейтах Юливее. То была дикая, безудержная мелодия. Юливее настояла на том, чтобы взять с собой гроб Фенрила. Иногда волшебница удивляла Эмерелль. Большинство считало Юливее непостоянной, резкой, но если ей что-то втемяшивалось в голову, то выбить оттуда это было просто невозможно. Удивительное упорство волшебница проявила, когда с горсткой рабочих начала отстраивать покинутый Валемас и возвращать последних из своего народа к истокам предков.
Валемас давно уже превратился в цветущий город. Но этим он был обязан исключительно Юливее, которая не испугалась и решилась на совершенно невероятный поступок. Может быть, она и Фенрила… Эмерелль вздохнула. Нет, будет лучше, если такими мыслями она не станет портить этот чудесный день бабьего лета!
