Инвазивные виды — это организмы, которые были случайно занесены (долларовое слово) в новую среду обитания. Они там прекрасно себя чувствуют, потому что на них никто не охотится. Они уничтожают все природные ресурсы, не оставляя ничего организмам, появившимся здесь ранее. Виды-аборигены страдают и гибнут. Когда мы со своими кислыми физиономиями плелись в интеграционный класс, я боялся, что мы выступим как инвазивные виды и лишим друзей всей их радости. Но вышло совсем по-другому.
Зажегся свет.
— Сюрприз! — закричали мы, когда Джеймс вошел в кабинет.
На его лице просияла улыбка. Я тоже машинально улыбнулся. Тут все и случилось.
Джеймс подошел к Питеру и обнял его. Стена вокруг Питера рухнула. Все замерли и уставились на них. По сути дела, мы смотрели на Питера впервые после того, как произошел несчастный случай. Тогда он превратился для нас в невидимку — но сейчас вдруг снова обрел свой обычный вид.
Наконец, Джеймс выпустил Питера из объятий. Он посмотрел ему в глаза.
— Питер, ты не виноват. Не виноват. — Его голос делался все громче. — Питер! — теперь он уже кричал. — Не виноват! Несчастный случай! Несчастный случай!
В комнате стояла мертвая тишина. Мы затаили дыхание. У Питера потекли слезы, сначала он плакал тихо, потом уже не сдерживаясь. Он захлебывался от рыданий.
Я не мог больше молча на это смотреть. Я сделал шаг вперед.
— Джеймс прав, Питер, — произнес я. — Виноват не только ты.
Я рассказал о прежних сотрясениях мистера Террапта, кровотечении и нависшей над ним операции.
— Кроме того, — добавил я, — Питер бросил снежок из-за меня.
Теперь я тоже плакал. Наверное, такое происходит, когда признаешь себя ответственным. Я обнял Питера. Прямо там. Обнял своего давнего обидчика, вымазавшего мне кроссовки клеем.
А потом нас обняли ревущие одноклассники. Спасибо тебе, Джеймс.
Алексия
Когда Мистер нас отправлял в интеграционный класс, Питер сказал, что там учатся одни дебилы. А потом, значит, один из «дебилов» Питеру и помог. Вот как бывает. Здорово, что в некоторых людях столько великодушия.
Как в Джессике, Анне и Даниэль. Я вела себя с ними по-свински, а теперь они снова мои друзья. Повезло мне. Без них было одиноко.
Наверняка Питеру тоже было одиноко. Но это никого не напрягало, пока Джеймс не выступил. Тогда мне Питера стало жалко, я его даже обняла. Такого беспросветного одиночества он не заслужил.
Круто быть доброй. Я себе теперь больше нравлюсь. Надеюсь, Мистер еще увидит, как он мне помог.
Джеффри
Все на свете случается неспроста, сказала мне Джессика.
Ненависти к Питеру я не чувствовал. Может, я и не улыбался от его шуточек, но про себя ржал. Ему просто нравилось прикалываться, и в тот зимний день очередной прикол обернулся для него очень хреново. Вот и все. В этом был виноват не только он. Так сказал нам Джеймс. А в Джеймсе оказалось больше смелости и доброты, чем в любом из нас, которые типа «нормальные».
Не знаю, хватило бы тут слов Джеймса, но на помощь пришел Супергерой Люк. На помощь не только Питеру — нам всем. Нам надо было поговорить. Спасибо Джеймсу и Люку, мы, наконец, сподобились.
Все на свете случается неспроста. Я не знаю точно, зачем и почему произошел несчастный случай. Может, из-за наших походов в интеграционный класс? Неужели и правда из-за них? Но почему снежок должен был бросить Питер? И почему в коме должен лежать наш учитель? Чтобы я узнал — жизнь бывает несправедливой? Ну так я это давно усвоил, Майкл же умер.
Анна
Вроде бы все как-то налаживается. У Джеймса хорошие новости, Лекси снова нормально себя ведет, и Питера больше никто не игнорирует. Но трудно оставаться оптимистом, когда мистеру Террапту вот-вот сделают операцию на мозге. Мне становится страшно, когда я думаю об этом слишком долго, а думаю я об этом постоянно. Об этом и о маме.
Слова Даниэль меня раздавили. Я на нее, впрочем, не разозлилась. Мне даже стало ее жалко. Я знаю, что она хочет дружить со мной, но ее семья против. Это, должно быть, тяжело. В тот день я вернулась домой и прямо с порога сказала маме:
— Мам, Даниэль говорит, что ее семья тебя не одобряет и еще что вам с Чарли никогда не дадут пожениться.
— Ого! Погоди-ка, Анна, — сказала мама. — Во-первых, мы с Чарли жениться не собираемся. Во-вторых, я знаю, что их семейство меня не одобряет.
Я раскрыла рот.
— Сядь, милая.
Я села за кухонный стол напротив мамы. Когда я набросилась на нее, она просматривала почту за чашкой кофе (со сливками и сахаром).
Мама начала объяснять:
— Мы с Чарли вместе учились в школе. Когда я тобой забеременела, он со мной не церемонился — как и все вокруг. Собственно говоря, однажды он меня так разозлил, что я пнула его грузовик. Это я оставила на двери вмятину. — Я видела, что мама, рассказывая, снова переживает свою боль. — А теперь он извинился передо мной за свое поведение.
— Но почему Чарли извиняется, если его семья тебя не одобряет? — спросила я.
— Родители Даниэль и ее бабушка с дедушкой довольно старомодны и к тому же религиозны. Совсем как мои родители, которые не смогли принять ни меня, ни то, что случилось. Они и сейчас не могут.
На секунду я задумалась о маминых родителях. Я никогда с ними не встречалась. Неужели они на самом деле были такими беспощадными? И родители Даниэль тоже?
— Наверное, когда мы были подростками, Чарли поступал как все, а сейчас он готов думать своей головой. Всегда хорошо иметь собственное мнение, — добавила мама.
Итак, я должна поблагодарить мистера Террапта. Если бы не несчастный случай, Даниэль никогда бы не пришла ко мне, как она и сказала. Спасибо, мистер Террапт, но вам не надо было расшибать себе голову, чтобы я смогла подружиться с Даниэль.
Не поймите меня неправильно — я вам очень признательна, но я ужасно хочу, чтобы вы вернулись. Вы выздоровеете. Все будет хорошо. Вы мне сами об этом говорили, помните?
— Может, благодаря Даниэль и Чарли их семья перестанет нас осуждать, — сказала я. — Я верю в то, что все будет хорошо. Этого бы мистер Террапт и хотел.
