– Интересно, – отметила Саша. – Посмотрим. Букет не мни.
Я отложил букет на соседнее кресло.
Начался спектакль. Тот, кто хотя бы раз был на спектакле «Маленький принц», понимает, что это такое. Зрелище сложное. Зрелище мощное. Ягода мне, кстати, понравилась, насколько я понял, она представляла планету, на которой обретался Маленький принц. Даже вращалась слегка.
Петр Гедеонович свистнул в свисток, дальше все шло по правилам: Роза, Лис, новая трактовка. Почему-то по «Маленькому принцу» все очень любили делать свои трактовки, я сам видел три штуки.
В одной все персонажи бегали и размахивали руками, танцевали и кружились как ненормальные, а текст зачитывал сильно заикающийся мальчик. В этой версии все почему-то умерли раньше времени, и Принц, и Роза, и даже Лис, которого ни с того ни с сего затравили охотники.
В другой инсценировке все было оригинальнее, как в театре кабуки, ну, во всяком случае, по-японски. Наряженными в самураи были все, включая Принца. Собственно, Принц был главным самураем, который в самом конце инсценировки сделал себе сеппуку по приказу небесного дайме, помню, многие рыдали.
Третья постановка была тоже не очень классической, герои изъяснялись на каком-то жутком современном сленге, причем не на том, на котором говорят настоящие подростки, а на сленге в представлении постановщика. Этот спектакль мне понравился больше всего. Потому что в конце Лис, разочарованный малодушием и предательством Принца, посадил его на заточку и сбросил в сценический люк. В этом месте я сильно-пресильно смеялся.
В трактовке театральной студии Петра Гедеоновича Крымского «Маленький принц» выглядел…
Короче, Петр Гедеонович не разочаровал.
Девочка, что играла Розу, целиком состояла из колючек. То есть ее костюм, разумеется, одни сплошные шипы. Роза мрачно перемещалась по сцене, к ней приближался Маленький принц, она его колола. Мне казалось, что в эти шипы были встроены настоящие иголки, потому что когда Маленький принц дотрагивался до своей Розы, он каждый раз болезненно вскрикивал. Детям это весьма нравилось. Сама Роза моталась по сцене совсем хаотически, так что иногда от нее доставалось не только Принцу, но и Лису тоже.
Лис был отдельной песней. Изображал его довольно пухлый мальчик в цигейке апельсинового цвета. Вообще-то, насколько я помнил, сестра мэра Елена «Изольда» Сергеевна выглядела немного иначе, но, видимо, она уступила роль кому-то другому. В лисьей морде мальчик явно плохо видел происходящее на сцене и то и дело выставлял руки перед собой. И, конечно, натыкался на Розу.
Затем в планете откинулся люк, из которого показалась Алька, Маленький принц. Алька поглядела в зал и медленно спустилась вниз, на сцену. В форме игроков в американский футбол – с каской и бронежилетом.
Интересно был решен образ рассказчика, то есть непосредственно самого Летчика, потерпевшего крушение. Сверху периодически спускался связанный по рукам и ногам Петр Гедеонович, Петр Гедеонович висел вниз головой и вещал в мегафон от имени Антуана Сент-Экзюпери. Мне, кстати, это решение нравилось, во всяком случае, летчик сипел похоже, как человек, реально умирающий от жажды в пустыне и на этой почве разговаривающий с инопланетными коротышками.
Саша, видимо, к подобной трактовке классики привычна не была, поэтому сразу же принялась у меня спрашивать, что там на сцене к чему.
– Это вниз головой кто? – поинтересовалась Саша.
– Это Летчик.
– А почему он связанный?
– Он попал в безвыходное положение, – пояснил я. – Не может ничего сделать. Голос его слаб, поэтому он кричит в мегафон. Чтобы мы его услышали.
– Понятно…
Спектакль продолжался. Принц требовал нарисовать барашка, ну и так далее, режиссер придерживался канонического текста, визуальный же ряд был по-новому выразителен.
Аглая с угрожающим видом ходила по сцене и иногда еще с более угрожающим видом спускалась в зрители. В руках у нее обнаружился изрядных размеров надувной молоток, этим молотком она периодически отоваривала кого-то в зале. Под вопли восторга.
– А почему она в бронежилете? – спросила Саша.
– Это символизирует уязвимость Маленького принца перед бездушным современным миром, – объяснил я. – Под бронежилетом у него горячее трепещущее сердце.
– Понятно. А Роза почему состоит из одних колючек?
– Потому что она… Не верит никому в этом мире, она все отрицает.
– Как Базаров?
– Да, как Базаров.
– Понятно, – кивнула Саша. – Мне нравится. А этот… Это, видимо, Лис?
– Да, это Лис, – согласился я.
– Интересно… А треугольная башка у него потому, что…
Саша не смогла придумать, почему у Лиса треугольная башка. Если честно, я тоже не мог придумать причины, хотя она наверняка имелась.
– Видимо, это… А черт его знает, потом спросим.
– А вообще ничего, – оценила Саша. – Это у них самодеятельный театр?
– Народный.
– Молодцы.
Был согласен. Представление происходило весьма весело и народу нравилось. Не знаю, как взрослым, но детям точно, особенно когда Принц лупил их надувным молотком. Зрители смеялись, подпрыгивали и показывали пальцами на Летчика и на Альку. Летчик иногда спускался ниже к сцене, так что Принц, Роза и Лис толкали его туда-сюда. В конце концов случился казус – Петр Гедеонович совершил неловкое движение, обогнул подвесную планету и захлестнулся за нее лонжей. Запутался хорошо, так что не мог даже дернуться, и теперь извивался, притороченный к небесному телу. Впрочем, в зале все восприняли это как удачную режиссерскую задумку и стали Летчику аплодировать.
Принц поглядел на Летчика и полез его отвязывать. Планета стала вращаться, еще сильнее притягивая к себе Петра Гедеоновича, так что он даже немного захрипел.
Саша хихикнула.
В зале тоже рассмеялись. Думаю, что многие зрители не очень хорошо знали, о чем был «Маленький принц», и решили, что это все продолжение спектакля.
А спектакль продолжался. Все эти личности переминались в своих сценах, вступали в беседы и рассуждения, толкались и цеплялись друг за дружку и говорили так громко, что иногда мне на уши давили сценические вибрации. Саша смотрела на сцену с серьезностью, как будто там был настоящий театр, а совсем не детская студия. Я тоже попробовал глядеть на происходящее без предвзятости, но у меня не получалось – я все равно видел в трепетном Принце циничную Альку, а в Летчике Петра Гедеоновича, который в свое время, кажется, покусал вольтижера. Поэтому, чтобы самому не впасть в циничность, я стал меньше смотреть на Маленького принца и больше на Сашу.
Она, кажется, действительно увлеклась всем этим бредом. То есть переживала – глаза блестели, кроме того, Саша подалась вперед, положила локти на спинку кресла и смотрела, не отрываясь. Я вспомнил вдруг, как однажды, еще давно, мы ходили с Алькой на какой-то мультик, и она смотрела на экран с таким восторгом, словно стала свидетелем чуда. Вот и Саша сейчас так смотрела. А мне завидно немного стало, потому что у меня так не получалось смотреть даже совсем уж в детстве.
