– Я не говорю, что надо сидеть сложа руки. Надо действовать. Но по-другому. Я поговорю со своими, я обращение выложу, по френдам… Но ты не вздумай.
В голосе у матери вдруг прозвенела истерика, собака оторвалась от колбасы и повернула в сторону матери засалившуюся морду.
– Ладно, – тихо сказал отец. – Ладно. Но я все равно…
– Нет! – выкрикнула мать. – Не смей.
Сейф в кабинете отца. А в нем гладкоствольный полуавтомат «Вепрь» и нарезной полуавтомат «Сайга», и патроны в разноцветных пачках. Стрелковый клуб. Кремлевский гарнизон. Отличник боевой и политической подготовки, так под фотографией и написано. До сих пор берет двухпудовую гирю и держит ее на вытянутой руке.
– Кого ты хочешь наказать?! Кого?!
– Ладно, – примирительно сказал отец. – Позвоню Лернеру, пусть группу пошлет. Должны же они хоть что-то делать, не все им кирпичи об голову ломать.
– Позвони-позвони, – посоветовала мать. – А сам не смей.
– Позвоню…
Вернулась Алька. Она волочила за руку Мелкого, Мелкий сопротивлялся. Алька сунула его в руки матери.
– Так как у тебя дела? – отец снова поглядел на Альку.
Опять очень осторожно.
– Да нормально, – ответила она.
– Что с доктором? – спросил отец. – Ты подумала?
– А что с доктором? С доктором все отлично. Мне стало гораздо легче. Доктор просто Айболит.
– В каком смысле Айболит? – спросил отец.
– Он же ветеринар по образованию, – сообщила Алька.
– Кто ветеринар?
Отец и мать переглянулись.
– Ну, доктор. Этот, ментальный костоправ. Он мне сам рассказал.
Я тоже ничего не понимал, но мне переглянуться было не с кем. Мать и отец собирались сводить Альку к психотерапевту, но я не знал, что он сам к нам уже ходит. Хотя это похоже на родителей.
– Он сам рассказал.
– Что рассказал? – отец почесал голову.
– Что закончил Тамбовский ветеринарный институт. По специализации «стоматология крупного рогатого скота». Но это совсем не приносило доходов, вот он и переквалифицировался в психолога.
Отец и мать снова переглянулись. У матери дернулась щека.
– Да нет, шучу, он какие-то курсы по Интернету вроде закончил… – продолжала Алька. – Дистанционное образование, все такое…
Я хихикнул. Мне кажется, она, как всегда, врала, психолог из ветеринарного техникума, как же. Но, видимо, родители уже совсем утратили чувство юмора, все родители рано или поздно его теряют.
– Он, кстати, еще пиявками лечит. Может, и пиявок закажем, а?
Спросила Алька.
– Пиявок… – мать растерянно огляделась. – Давай в следующий раз? Нет, если ты хочешь, мы закажем…
Алька хихикнула. Видимо, представила себя с пиявками.
– Аглая, мы всерьез обеспокоены, – сказала мать. – То, что случилось с тобой…
– Да ничего не случилось! – перебила Алька. – Ничего такого ужасного.
– Но ведь травма…
– Нет у меня никакой травмы! – рявкнула Алька.
Отец еще раз поглядел на меня с пронзительностью, ну, да, я виноват, виноват, что мне теперь, об стену каждый день ушибаться?
– Да нет у меня никакой травмы, – уже спокойнее повторила Алька. – Я даже испугаться толком не успела, какая травма? Зря вы и доктора вызвали, на самом деле зря… Ну да ладно, он прикольный.
Это она, конечно, врет. Испугалась. И я испугался. Тут любой бы испугался. Но мне кажется, дело несколько в другом. Алька не то что не испугалась, она просто не поверила. Это было слишком… неправдоподобно. Это совсем не состыковывалось с нашим миром, мы шли себе, шли, и вдруг немного шагнули в сторону и зацепили другое. Совсем другое. На заброшенной дачной улице мы встретили… пришельцев, наверное, отец правильно сказал. Злых, голодных нелюдей с альфы Центавра. Центавров.
Это были не люди, это были плохие инопланетяне. Напали, схватили… А инопланетян не бывает. Ктулху бывает, а инопланетяне нет.
– Ладно, об этом мы потом поговорим, – сказала мать. – Это такое дело, тут не стоит торопиться…
Алька прищелкнула языком. Позитивный она человек, завидую ей. Инопланетян не бывает. Никогда.
– А ты… Ты…
Отец повернулся ко мне. Сощурился.
– Да знаю я, – опередил я. – Дурак. Кретин. Идиот. В моем возрасте можно уже начать думать.
– Вот именно, – покачал головой отец. – Пора уже начать думать.
Он потрепал за щеку Мелкого и вышел. На работу ему пора, и так уже задержался.
– Надо все-таки определить собаке место, – сказала мать. – Кто знает, где надо держать собаку?
Мы пожали плечами.
– Пусть она у меня в комнате спит, – предложила Алька. – У батареи как раз.
– У батареи нельзя, – тут же возразила мать. – Она приучится жить в теплоте, а потом на улице будет болеть. Нужно у стены. А почему она должна спать у тебя в комнате? Ты что, боишься одна оставаться?
– Да не боюсь я одна, – устало объяснила Алька. – Не боюсь. Чего мне здесь бояться? Просто собака… мне нравится. Мне с ней рядом хорошо, мне с ней… надежно. Она урчит, а я засыпаю. А потом, от нее пахнет хорошо.
– От собаки? – удивилась мать.
– Ага. Валенками. С ней уютно очень, хорошо. Пусть она у меня в старом кресле спит, оно все равно…
– Собаке в кресле нельзя, – запретила мать. – От этого кресла у нее будет искривление позвоночника.
Она всегда. Всегда знает, отчего у кого бывает искривление. Алька говорит, что это у матери от филфака, там все всё знают.
– Понятно, – обреченно вздохнула мать. – Никто не представляет, как правильно содержать животное. Всегда подозревала, что мои дети – бестолковые. Придется все самой, как обычно. Хотела завтра идти по магазинам, но, видимо, придется сейчас. Почему ничего нельзя отложить на завтра? Почему все нужно сделать сегодня? Даже у собаки есть жизнь! У меня этой жизни совсем нету.
Мать посмотрела на полку с травами. Ей хотелось чая и компресс на затылок. Но дело прежде всего.
– Так, даю вам пятнадцать минут на сборы, – сказала мать. – Через пятнадцать минут чтоб были готовы. Без вопросов.
Мать удалилась с Мелким под мышкой. Алька удалилась. Собака тоже подумала чуть и удалилась. А мне готовиться нечего, я и так всегда готов. Вышел во двор.
У нас хорошо. Участок уходит к реке под небольшим уклоном, и на всем этом уклоне мать высадила кедры, они дают полезные фитонциды. Молоденькие кедры, невысокие, но очень красивые, привезенные из Сибири. Рассажены далеко друг от друга, отчего создается ощущение простора, прямо с крыльца попадаешь в лес. А чуть подальше и настоящий лес, и река, и поле, хорошо. Ветер иногда пахнет травой, или водой, или грибами. Летом, когда тепло, я в нашем парке даже ночую. В гамаке. У нас есть фонарь; если его включить, то сразу прилетают летучие мыши, носятся вокруг света, пищат и отпугивают комаров.
