На коньках по такому льду не пойдешь. Все уже несколько часов назад сняли полозья.
Снова впереди раздался звук горна. Он прозвенел с противоположной стороны, будто в ответ на первый сигнал.
Гисхильда в испуге посмотрела на Аппанасиоса.
— Они нас окружают. — Кентаврийский князь высказал вслух то, о чем она думала. — Что делать?
Королева подавила в себе приступ паники. В голову ничего не приходило. Она слишком устала, чтобы мыслить ясно. Слишком устала, чтобы сражаться. Если бы рядом с ней был Люк! Но она не видела его с того самого момента, как они тронулись в путь. Наверное, он где-то впереди с санями. Она тосковала по его объятиям. При мысли об этом ее начала мучить совесть. Она скрыла от него, что беременна. И она почти уверена в том, что это ребенок Эрека. Иногда она грезила о том, что носит под сердцем дитя Люка. Он должен был быть его! И сейчас она спала с ним… Может быть, боги хотят наказать ее, потому что любовь сделала ее бесстыдной и слепой?
— Госпожа? Что прикажешь?
Нужно взять себя в руки! Она подняла взгляд на кентавра. На его густых бровях и черной бороде осел иней. Несмотря на холод, на нем был лишь жилет на меху. Может быть, его тоже защищает магия?
— Сколько у тебя воинов?
— Здесь, в арьергарде? Может быть, двадцать.
— Собери их. Нам нужно держаться вместе, если хотим что-либо сделать. — Гисхильда подставила эльфийке плечо.
Юливее колебалась, но недолго. И оперлась на Гисхильду.
— Мне очень жаль, — произнесла повелительница, когда Аппанасиос ушел.
— Никогда не говори, что тебе жаль, — бесцветным голосом произнесла Юливее. — Ты королева. Королевы не извиняются. Они правят. Твои подданные потеряют веру в тебя и твои решения, если ты будешь извиняться.
— А мы не можем поговорить, как раньше? Когда мы прятались в камышах, а Сигурд искал нас с собаками? Иногда мне так хочется вернуться в то время.
Юливее мягко сжала ее руку, но ничего не ответила. Она двигалась с трудом, уронив голову на грудь.
Снова послышался звук горна, пугающе близко. Где же ее маураваны? Почему не приходят? Ей нужен каждый клинок, каждый воин важен. Гисхильда напряженно вглядывалась в бурю, которая с каждым вздохом становилась все сильнее и сильнее. Мир растворился в белой кутерьме. Тысяча тысяч снежинок неслась им навстречу вместе с суровым ветром.
Она чувствовала, как шевелится лед под ее ногами. Он опасно поскрипывал. В глубине под собой она услышала рычание, от которого кровь застыла в жилах.
Внезапно перед ней возникла фигура, белая от снега. Ветер играл в золотисто-русых волосах. Гисхильда словно окаменела, а потом едва не расплакалась. Олловейн!
Мастер меча подошел ближе и обнял Юливее.
— Вы живы! — дрожащим голосом произнес он. — Вы живы!
Королева оттолкнула его. Если бы он не коснулся ее, она приняла бы его за призрак.
— Ты откуда взялся?
— Я знаю, что пришел поздно…
Гисхильда мягко тронула его руку.
— Нет, я не об этом… Я не рассчитывала на подкрепление. Я… Со времен взрыва в Вахан Калиде я думала, что дети альвов сражаются за Фьордландию вполсилы. Я даже не представляла, что ты или кто-то еще может прийти…
Гисхильде показалось, что мастер меча подавлен. Избегает ее взгляда? Но почему?..
— Флот был на пути к Альдарвику… — Эльф махнул рукой на север. — Корабли прочно засели во льду, примерно в часе ходьбы отсюда. Я пришел с эльфийскими рыцарями, чтобы забрать тебя из Альдарвика. Твои послы добрались до Фирнстайна.
Корабли. Больше не нужно идти. Теплая постель! Гисхильда испытывала невообразимое облегчение. Она расстегнула портупею, сбросила в снег кинжал и рапиру. Затем куртку, которая была ей слишком велика, сбросила ее… Под курткой была тяжелая кираса с кольчугой.
— Помоги мне снять это, Олловейн. Доспех словно ледяной панцирь, тяжелый как свинец. Я так рада, что больше не нужно нести этот груз.
Странное, смущенное выражение лица мастера меча исчезло.
— Действительно, уже не нужно. Мои рыцари и твои маураваны защитят тебя и выживших из Альдарвика. Теперь ты в безопасности. — Он помог ей снять доспехи.
Они направились к саням, которые теперь стояли. Гисхильда уложила на облучок кирасу и оружие. Она чувствовала себя легко, как не чувствовала уже давно. Получилось…
Из мерцающей белой пелены показалась массивная фигура Ингвара. Он сиял.
— Они пришли! Дети альвов спасут нас. Как в сказке. Они отвезут нас в свой мир.
Мужчины и женщины шли от саней и поздравляли ее. Радость была сдержанной, все слишком устали. Но она была искренней!
— Гисхильда! Королева! — к ней вплотную подошел Алексей. — Пойдем, скорее! Тут… Сигурд умирает. Он послал меня. Он не обретет покоя, пока не увидит тебя снова.
Вмиг возвышенное настроение пропало.
— Где?
— Пойдем со мной. Он в санях, там сломался полоз, и мы отстали в этой метели. Скорее. Тут недалеко.
Под их ногами прозвучало грозное рычание. Лед задрожал. Лица людей снова сковал страх.
— Торопитесь! Праздновать будем, когда окажемся на кораблях! — крикнула Гисхильда и отделилась от толпы.
— Идем же! — настаивал Алексей.
— Спасибо, что нашел меня.
Боярин поклонился.
— Всегда к твоим услугам, госпожа.
Обман
Сигурд с трудом дышал. Разбитое древко пики прочно сидело в боку. Он смертельно устал. И знал, что если закроет глаза, то больше никогда не откроет их.
Тиндра сидела рядом с ним и гладила его руки. Иногда она дышала на них, чтобы согреть. Она была хорошей девочкой. Сигурд молился про себя, чтобы Лут чуть погодил разрывать нить ее жизни. Похоже, девчушка — любимица бога, хотя Лут показал свою привязанность очень странным образом… Рапира пронзила множество слоев теплой одежды, которая была надета на ребенке, и лишь слегка ранила.
— Скоро все снова будет хорошо, правда?
Она смотрела на него испуганно, и Сигурд не сумел сказать ей то, что на самом деле думал.
— Конечно. Боги любят храбрых девочек. Вот увидишь, они помогут нам.
Маша была примерно в ее возрасте, когда ее похитили рыцари ордена. Интересно, что стало с его дочерью? Сражалась в Альдарвике по ту сторону баррикад? Сигурд всегда опасался, что однажды они окажутся на поле боя лицом к лицу и станут сражаться не на жизнь, а на смерть, так и не узнав друг друга.
Похоже, не это уготовано ему судьбой. Он прислушался к скрипу льда. Сколько продержатся чары? И смогут ли сани держаться на плаву? Он не мог уйти. Чтобы не допустить бегства, Алексей одним быстрым движением перерезал горло тяжеловозу. С того момента можно было считать, что они застряли тут навсегда.
