Гисхильда рассмеялась. То был резкий, безрадостный смех.
— Как это великодушно. Ты потрясена.
Эльфийка, похоже, удивилась.
— Гисхильда, ты…
— Нет, я довольно уже наслушалась вас, эльфов. — Она указала на последнее письмо Люка. — Три дня я размышляла о твоем народе, Юливее. Иметь вас в друзьях — означает для Фьордландии только войну, на протяжении нескольких столетий. Так было еще во времена моего далекого предка Альфадаса. Фьордландия истекала кровью, чтобы помочь королеве Эмерелль в безвыходной ситуации. И какова благодарность после всех этих столетий? Твоя королева знала о моей любви к Люку. Почему он должен был умереть? Я совершенно уверена в том, что он не совершил никакого преступления, за которое заслужил бы смерть. Эта казнь была местью. Произволом тиранши. Насколько сильно заденет меня смерть Люка, она, очевидно, не думала.
— Гисхильда, ты…
Резким жестом королева приказала эльфийке замолчать.
— Нет, Юливее. Слишком долго я доверяла нашептываниям эльфов. С этого часа все будет иначе. Я не желаю больше видеть у себя при дворе, в Фирнстайне, ни единого эльфа. До конца этой луны все эльфы должны покинуть мое королевство!
— Кто говорит в тебе — королева или обиженная девушка?
Гисхильда строго поглядела на эльфийку. Осознала, что Юливее выглядит моложе ее. И это при том, что ей должно быть уже много столетий.
— Удивительно, что спрашиваешь меня об этом именно ты, Юливее. Когда-то ты была моей подругой. Поэтому я позвала тебя.
— Значит, ты понимаешь, что твое решение точно так же тиранично, как и решение Эмерелль?
— Как ты можешь сравнивать меня с ней?! — вырвалось у Гисхильды. — Разве я проливаю невинную кровь? Или прогоняю вас с позором, как вы того заслужили?
— Как ты собираешься вести войну дальше?
— А разве я должна продолжать ее? Церковь Тьюреда хочет вести со мной переговоры. Может быть, я приму их послов и послушаю, что они мне предложат? Я уже не маленькая глупая девочка, что была раньше, Юливее. Мне стало ясно, что Фьордландия — щит Альвенмарка. Разве я, будучи королевой, могу наблюдать, как он разбивается по кусочкам в войне, которую мне все равно не выиграть? Неужели я не должна предложить своему народу лучшее будущее?
— Я никогда не считала тебя глупенькой девочкой, — печально ответила Юливее. — И, надеюсь, своими поступками никогда не давала повод тебе так думать. Ты не поверишь мне, но я, тем не менее, скажу. Со служителями Церкви Тьюреда ты сможешь договориться примерно так же, как с голодным волком. Протяни ему руку — и он откусит ее. Они хотят уничтожить веру в твоих богов. Они хотят уничтожить ту жизнь, которую вы ведете. Они хотят навязать вам свою веру и свою жизнь. Ты ведь лучше других знаешь, о чем я говорю. А теперь спроси себя: спасешь ли ты свое королевство, если цена именно такова?
— Ты многому научилась у Эмерелль, — презрительно ответила Гисхильда. — Значит, правда, что ты наследуешь ей на троне.
Эльфийка оглядела себя с ног до головы.
— Разве я похожа на королеву?
— Ты говоришь, как она. А платья можно сменить.
Впервые за все то время, что она знала Юливее, Гисхильде показалось, что эльфийка обиделась. Насмешливая легкость, которая окружала ее, словно плащ, застилая сущность, на миг спала. Гисхильда смотрела в серьезные печальные глаза.
— Если ты захочешь поговорить со мной по-настоящему, то я, может быть, приду еще раз.
— Мне больше нечего сказать. Выполни мой приказ. Эльфы больше не желанные гости в моем королевстве.
Внутренний город
Оноре наблюдал за тем, как двигаются тяжелые золотые ворота, ведущие во внутренний город. Он открывался перед ним, и примарх готов был завоевать его! За его спиной было пятьдесят братьев-рыцарей и двести пятьдесят вышколенных солдат ордена. Все отполировали свои доспехи и воткнули в шлемы новые перья. Гордый отряд. Они станут его гвардией.
Примарх поднял руку и подал знак двигаться по внутреннему городу. Внутренний город был замкнутым поселением. Здесь жили семеро гептархов; все ордена поддерживали здесь большие дома, где близкие к власти представители заботились о том, чтобы Церковь не теряла из виду разнообразнейшие интересы всех своих маленьких и мельчайших аттракционов власти.
Оноре улыбнулся. Он наведет порядок в этом хаосе. Его отряд продвигался медленно. Их ожидала равнина из белого мрамора, пронизанного мелкими розовыми прожилками. За ней вырастали отдельные дома ордена, административные учреждения, небольшие капеллы. Слева находилась казарма со впечатляющим фронтоном из колонн.
На улицах почти не было видно служителей Церкви. Они занимались своими делами и почти не удостаивали их взглядом.
Примарх был удивлен тем, что гроссмейстер не вышел, чтобы встретить его. И ни один гептарх. До сих пор Оноре был в Анискансе всего один раз, вскоре после того, как получил золотые шпоры. Тогда он путешествовал в свите примарха Леона. Большинство рыцарей никогда не попадали сюда. Внутренний город был сердцем Церкви. Здесь решалась судьба мира.
Примарх повернулся в седле и посмотрел на двенадцать обитых железом ящиков, которые несли солдаты. Как и везде, где речь шла о власти, деньги решали все. Он больше не покинет Анисканс никогда. Он купит себе трон гептарха. Конечно, это не славный поступок. Но когда речь идет о власти, разумнее подходить к вопросам с должным прагматизмом. Может быть, кто-то из гептархов догадывается о его намерениях. Достигли ли Анисканса слухи о действиях его флота? О происшествии в Анткерке? Один из гребцов бежал и был заколот, вероятно, в драке за проститутку. В ту же ночь бесследно исчез наводчик «Молота Господня». Не взаимосвязаны ли эти события? Может, на борту был предатель? У примарха было много времени поразмыслить над этим во время путешествия.
Почему никто не вышел, чтобы приветствовать его? Оноре призвал себя к спокойствию. Он пользовался определенной известностью, которая наверняка достигла Анисканса. Вероятно, его внезапное появление обеспокоило гептархов. Но когда он положит к их ногам корону и сокровища Альвенмарка, они переметнутся в его лагерь, размахивая белыми флагами. Ничто так быстро и успешно не развеивает сомнения, как умеренно большой подарок. А сокровища, которые он привез, превосходили представления слуг Церкви о роскоши. Они будут ослеплены. И они с воодушевлением последуют за ним, потому что в мире Других их ждет неизмеримо больше сокровищ.
По прямой, словно стрела, улице колонна пересекала внешние границы города священников. Звук копыт и марш солдат были единственными звуками, сопровождавшими ее.
Далеко впереди виднелись мрамор и золото триумфальной арки, возвещавшей о величайших победах Церкви. По бокам от нее стояли башни Святого Жюля, который провел реформу Церкви вскоре после смерти Гийома, и Святого Мишеля, основавшего орден Древа Праха. Они изменили Церковь Тьюреда так сильно, как ни один священник до них. Однажды там будет возведена башня Святого Оноре. Столетия успеха сделали Церковь закоснелой и самодовольной. Мелкие интриги лишают ее власти. Любая реформа ослабляется бесконечной полемикой. Но он проложит новый путь и возвратит Церкви блеск эпохи Жюля и Мишеля.
