— Я тоже, — признался Эрек. Снова посмотрел наверх, на тропу. Красный плащ Гисхильды развевался на ветру, словно знамя. — Долго ее не будет?
— Может быть, пару дней… Она ничего не говорила?
Эрек покачал головой. Нет. Только вчера она снова впустила его к себе. Прошлая ночь дала ему такие надежды. Она любила его дико и страстно. Такого у них никогда еще не было. Сегодня утром он был так счастлив. Он думал, что все изменилось. Да, ночью они почти не разговаривали. Но иногда любви не нужны слова.
Утром она заявила ему, что хочет к озеру Отраженных Облаков. Эрек знал это место только по рассказам. Оно находилось далеко на севере, на перевале, который можно было пересечь только тогда, когда озеро замерзало. Когда-то там утонул младший брат Гисхильды. А ее предок, Ульрик Зимний Король, вместе со своей женой остановил там целое войско троллей. Говорили, что место это жуткое. Якобы там стояла скрытая святыня богов. На озеро ходили только члены королевской семьи.
— Она убегает, не так ли?
Сигурд произнес это не пренебрежительно. Тем не менее Эреку не нравилось, когда кто-то говорил о Гисхильде подобным образом. Даже если это было правдой.
— Она не убегает! Она ищет мира и хочет обдумать свои поступки.
— Было глупо прогонять эльфов!
— Она чувствовала себя преданной, — напомнил Эрек, точно зная, что подобные чувства не пристало испытывать королеве.
— Ты не рад, что он умер?
— Гисхильда любила его. Он не мог быть плохим парнем. Я рад, что никогда не встречался с ним. — Эрек всегда избегал думать о нем. Рыцарь был словно тенью Гисхильды. Он всегда был рядом, незримо. Эрек испытывал облегчение, оттого что эта тень наконец ушла. — Я пошлю гонцов к ярлам. Мы должны принять решение, как только вернется Гисхильда. Я велю говорить, что дети альвов ушли не насовсем, а потому, что у них на родине будет большой праздник.
Сигурд ухмыльнулся.
— Ты все-таки начинаешь править. Человек, который говорит, что ему не нравится быть королем. Я присмотрю за ней. Она мне как дочь. Сейчас, летом, на озеро есть только один путь. Мои мандриды будут начеку. Она хочет быть там одна, но тому, кто захочет пройти к ней, придется сначала пройти мимо меня. Она в безопасности.
— Конечно!
Эрек сказал это слишком поспешно. Он не боялся, что кто-то причинит Гисхильде вред. Его терзало совсем иное. Почему она пошла туда, где утонул ее младший брат? Она по-прежнему винила себя за это. Ноша была слишком тяжела для маленькой девочки. Равно как и ноша необходимости вести войну, которую невозможно выиграть. Эрек боялся, что она что-то с собой сделает.
Может быть, она хочет принести себя в жертву? Если бы она умерла, а дети альвов покинули страну, то можно было бы, по всей вероятности, заключить мир с Церковью Тьюреда. Так она избавила бы Фьордландию от того, чтобы, как Друсна, отдавать деревню за деревней, город за городом в бесконечной войне. Гисхольда стояла на пути у мира. Пока она жива, фьордландцы, вероятно, будут сражаться, потому что надеются. Но если она умрет…
Он озадаченно смотрел ей вслед. Ее волосы развевались на ветру, словно золотое знамя. Она придержала роскошного скакуна, на котором ездила всегда с тех пор, как вернулась во Фьордландию, и посмотрела на них. Королева до мозга костей!
Гисхильда помахала им рукой. Что это было — прощание или приказание Сигурду наконец следовать за ней? Может быть, их вчерашняя ночь любви была прощанием?
У Эрека было дурное предчувствие. Но он понимал также, что не сможет удержать ее.
— Мне кажется, что в тебе больше от короля, чем ты думаешь. — Сигурд развернул своего мерина. — Будь здоров, мальчик. Через пару дней мы вернемся.
Эрек провожал старика взглядом до тех пор, пока тот не присоединился к Гисхильде.
— Не бросай меня в беде, — тихо произнес он. Он пойдет в храм Лута и принесет богатые жертвы богу. — Все не может закончиться вот так!
Смерть и девочка
Люк проснулся. Он был весь в поту, хотя стоял ужасный холод. Ему снилось, что в глаза вонзаются раскаленные иглы. Лагерь на краю поляны был пуст, одеяла отброшены. Он вскочил и хотел было уже позвать спутников, когда увидел остальных. Широко раскинув руки, Мириэлль шла прямо к монолиту.
Серебряный змей снова выполз из своей пещеры и покачивался в ритме меланхоличной мелодии флейты. Олловейн и Юливее стояли несколько в стороне. На флейте играла эльфийка.
У Люка возникло такое чувство, будто Мириэлль в опасности. Почему они оба не рядом с девочкой?
Молодой рыцарь поднялся. Между деревьями развевались знамена из серебристо-зеленого света, а ветви были покрыты нежной росой. Ночь была зачарованной, пронизанной магией. Лес и поляна были так красивы и в то же время настолько чужды, что казались жуткими.
Он поднялся и хотел пойти к ней, но почувствовал, как какая-то бесплотная сила удержала его. Там что-то было… Может быть, в воздухе или в древнем монолите.
Серебристый свет окутал Мириэлль. И внезапно она исчезла. В тот же миг исчезла плотина, которая сдерживала рыцаря. Люк выбежал на поляну и позвал девочку. Ответа не было.
Он пошел по ее следу в снегу до того места, где она исчезла.
— Что это за магия? Что произошло?
Серебристо-зеленый свет отступал дальше в лес. Это он забрал Мириэлль? Люк хотел броситься к краю поляны, когда Олловейн преградил ему путь.
— Она ушла в лунный свет. Ты больше не найдешь ее. Ее судьба исполнилась.
— Что это значит? Ты так говоришь, как будто она умерла!
— Не нужно горевать о ней, Люк. Эльфы умирают и рождаются вновь. Этот цикл заканчивается только тогда, когда мы исполняем свое предназначение. Тогда мы уходим в лунный свет. Очень редко случается, что у такого события есть свидетели.
— Но она еще жива?
— Этого я сказать тебе не могу. Может быть, не в том смысле, который мы в это вкладываем.
Люк не понял, что хотел сказать эльфийский рыцарь. Он ощупывал растоптанный снег. Отчетливо видел крошечные кристаллики льда. Все его чувства были предельно обострены. На губах он ощущал свежеющий северный ветер и многообразие запахов, окружавших монолит.
— Это несправедливо! — Он ударил кулаками по снегу. Холод пронизал его до костей. — Она ведь должна была получить новую руку. Что это за жестокие боги у вас? Почему они позволили девочке выжить в Вахан Калиде? Почему ей довелось вытерпеть столько боли только затем, чтобы здесь, в месте, где должны исполняться надежды и мечты, умереть? Это несправедливо!
— Люк, она не умерла. Не в том смысле, в каком понимаешь это ты.
— Брось свои эльфийские тонкости! Она ушла из жизни. Или же, может быть, я ошибаюсь?
Эльфийский рыцарь ничего не ответил.
