Мишель смотрела в бокал, который держала обеими руками.
— И чего они хотят?
Лилианна перечислила требования рыцарей Древа Праха. Сестра спокойно выслушала. Теперь оставалось самое трудное — она не знала, как облечь для Мишель то, что она сделала, в недвусмысленные слова. И она выбрала прямой путь.
— Я отреклась от Нового Рыцарства, Мишель. Теперь я рыцарь ранга комтур ордена Древа Праха. Мне подчиняется вновь образованная провинция Воронья Башня.
Мишель подняла взгляд. Потом рассмеялась.
— Хорошо! Это действительно… — Она запнулась. — Ты ведь несерьезно, не правда ли?
— Более чем серьезно. Поэтому я могу определять то, что здесь происходит. Если бы я не сделала этого, то командование перешло бы брату Луи. Ему мы не подчинились бы. Братоубийственная война была бы неминуема.
— С чего ты взяла, что наши братья подчинятся? Думаешь, легче подчиниться предательнице?
— Ты когда-нибудь задумывалась о том, кому служишь? Гербу ордена? Или же ты — рыцарь Тьюреда?
— Оставь это буквоедство! Здесь у нас не семинар по риторике. Это…
— Это вопрос веры, сестра. Никто не знает меня так хорошо, как ты. Я все еще ношу в сердце Древо Крови, хотя оно и не изображено больше на моем военном мундире. Нас много. Мы изменим орден Древа Праха, если вступим в его ряды. Ты еще помнишь, что пишет Игнациус Рандт о битве против противника, превосходящего тебя по численности?
— Нельзя ввязываться в крупные сражения. Вместо того чтобы открыто сражаться с врагом, нужно понемногу истощать его силы. Подобно тому как термиты валят очень большое дерево, выгрызая его изнутри. Это все слова, сестра. Игнациус Рандт всегда умел с ними обращаться. Но на поле боя он проигрывал. Он был маршалом ордена совсем недолго. Ты с ним встречалась? Я знаю, ты всегда чтила его. Это он обратил тебя?
Лилианна посмотрела на рапиру, стоявшую прислоненной к стене в углу. Мишель не сняла оружия.
— Игнациус Рандт действительно присутствовал при моем разговоре с гроссмейстером Эрилгаром.
Мишель медленно поднялась со стула. Лилианна не была уверена в том, как следует расценивать ее поведение. Когда-то она думала, что хорошо знает сестру. Это было до того, как Мишель стреляла в Оноре. Лилианна не присутствовала при этом, но за прошедшие с того времени годы она говорила со всеми свидетелями происшествия. И поняла, почему так получилось. Оноре был в одном звене с Мишель. Семь лет они провели бок о бок. Они были Львами, обществом заговорщиков. Мишель любила его, чертового мерзавца. Этого Лилианна тоже никогда не понимала. А потом сумела выпустить в него пулю. В беззащитного, за жизнь которого она совсем недавно сражалась.
Лилианна понимала, что со временем Мишель стала лучшей фехтовальщицей из них двоих. Она часто наблюдала за сестрой в фехтовальном зале. Единственное, чего ей не хватало, — это способности хладнокровно планировать. Она была непредсказуемой. Принимала решение с ходу.
Лилианна планировала быть в этой комнате. Еще до того, как она отправилась на встречу с Эрилгаром, она знала, что Мишель будет первой, кого она должна будет переманить на свою сторону. Поэтому она сразу села за стол. Таким образом она могла быть уверена в том, что она будет сидеть перед ящиком стола, в котором лежит заряженный пистолет с поворотным затвором.
Теперь Мишель стояла в центре комнаты. Руки ее лежали на гарде рапиры и рукояти кинжала.
Лилианна нащупала в ящике потертую рукоять. Улыбнулась.
— Я же понимаю, что у тебя пропал дар речи. Но мы должны действовать вместе, если хотим повернуть судьбу на пользу Нового Рыцарства. Если сейчас мы начнем сражаться против Древа Праха, то уничтожим все, за что боролись.
— А ты решила стать королевой термитов.
— Скорее я вижу себя в роли мученицы, чем в роли королевы. Если мой план сработает и колония термитов обрушит Древо Праха, то я упаду вместе с ним и меня казнят как предательницу. И только ты будешь знать, как все было на самом деле. И я уже теперь запрещаю тебе когда-либо говорить об этом, потому что если ты будешь рядом со мной, то и упадем мы тоже вместе.
— Как могло бы до этого дойти?
— Спроси Оноре. Я не знаю, что он натворил в Анискансе.
— И что нам делать? — Мишель повернула голову, ослабляя мышцы шеи. Ее руки по-прежнему лежали на рукоятях оружия. Это могло ничего и не значить…
— Мне нужен кто-то, кто безоговорочно будет на моей стороне. В течение следующих сорока восьми часов решится судьба Нового Рыцарства. Ты знаешь, насколько напряженное настроение царит среди солдат. Они слишком долго находятся здесь все вместе, без каких-либо занятий. А тут еще и убийство брата Альвареза. Мы сидим на пороховой бочке. До захода солнца еще полтора часа. Если я не смогу убедить всех наших братьев и сестер… Если хотя бы один из них пойдет в кабак или каземат, чтобы держать там пламенную речь, направленную против Древа Праха, то начнется кровавая бойня. Мы сами себя растерзаем. Этого не должно произойти.
Мишель кивнула.
— Я могу верить тебе?
Сестра снова кивнула. Лилианна хотела было заставить ее поклясться, но отбросила эту мысль. Требовать такого было бы оскорблением. Она должна верить ей. Другого выхода у нее нет.
— Вот что ты должна сделать, Мишель…
В «Угревом гроте»
Коринна держалась в тени переулка, наблюдая за возвращением предательницы. По ней было видно, что когда-то она принадлежала к ордену. То, как она держалась верхом, гордость в ее глазах… Просто ужасно, что ее семья опустилась так низко. Валлонкур дал ей все. А в благодарность — война и интриги.
Женщина-рыцарь презрительно засопела.
— Ты связалась с мастером интриг. За это ты заплатишь свою цену.
Коринна наблюдала за маленьким отрядом всадников, медленно продвигавшимся сквозь толпу на рыбном рынке. Окружить себя кучкой одетых в кольчуги и вонючие меха варваров! Она покачала головой. Интересно, испытывает ли Гисхильда к ним отвращение? Они выглядят так, словно сошли со страниц учебника по истории. Их приземистые маленькие лошади кажутся гротескными. Тяжелые боевые топоры и щиты — это оружие прошлого века. Они еще и несколькими пистолетами обвешались. Угрюмые шлемы, скрывающие глаза, затрудняли, кроме всего прочего, обзор в бою. Такие шлемы могут пригодиться только в том случае, если сражаешься плечом к плечу с товарищем. Но в дуэли они представляют собой смертельное препятствие. Дурак, против которого она сражалась на прошлой неделе, умер прежде, чем понял, как было глупо выходить в таком шлеме против фехтовальщика.
Коринна пыталась запомнить лица гвардейцев, следовавших за Гисхильдой. Эти мандриды, несмотря на плохое вооружение, были серьезными противниками. Говорили, что каждый из них готов принести себя в жертву ради королевы. Таких в ее свите было одиннадцать. Предводитель, старик, ехал верхом на эльфийском скакуне. К сожалению, у половины воинов шлемы были с забралом, и их было трудно потом узнать. Кроме того, Коринна полагала, что эти бородачи и так все на одно лицо. Ужасная мода!
