— Что ты делаешь, убийца? — вскричал Луиджи. — Ты убийца!
Днище корабля царапнуло о песок. Последовал толчок, сбивший с ног почти всех. Затем «Ловец ветров», ко всеобщему удивлению, снова освободился. Ветер и волны сдвинули его с первой мели.
Клод ухватился за руль, чтобы подняться. Он разбил себе колено. Кто-то что-то кричал на носовом возвышении.
Второй удар был сильнее. Фок-мачта сломалась и вместе с парусом свалилась за борт. Подобно тарану запутавшаяся в такелаже, она билась о борт корабля в такт волнам.
— Обрубить канаты! — кричал Клод оглушенным людям. Увидел капитана морской пехоты на носовом возвышении. — Хуан! Проследи, чтобы мы избавились от мачты!
Течение несло корабль дальше, к следующей мели, а потом корпус корабля прочно застрял в иле, пойманный железным кулаком береговой полосы. Клод знал, что корабль не освободится уже никогда.
Он посмотрел на берег. Дюны находились не далее чем в полумиле. Во время отлива у них должно получиться, если между ними и безопасным берегом не окажется зыбучего песка.
Капитан обернулся и посмотрел на мостик. Луиджи тяжело опустился на ставший бесполезным штурвал. Губы его были в крови. Вероятно, прокусил, когда падал. Навигатор Сибелль, похоже, ударилась, когда падала, о ручку штурвала. Левый глаз у нее заплыл, из носа шла кровь. Дождь смывал ее, заставляя стекать на кружевной воротник, медленно окрашивавшийся в розовый цвет.
— Сестра Сибелль, в состоянии ли ты сделать свою работу?
Не совсем пришедшая в себя мореплавательница кивнула.
— Тогда подсчитай, пожалуйста, сколько у нас погибших и раненых.
Галеаса застыла, слегка накренившись на левый борт. Клод попытался собраться с мыслями. Нужно обследовать корпус, бочонки с питьевой водой и припасами. Он посмотрел на палубу. Там, изогнувшись, лежал человек. Головы у него не было. Должно быть, его убила упавшая мачта. Больше мертвых де Блие не обнаружил.
— Перебросьте канаты через перила!
Наверняка от удара несколько человек попадали за борт. В ледяной воде им долго не протянуть. Что делать? Он вызвал в памяти бесчисленные ночи, когда он размышлял над справочниками по мореплаванию. Они выжили. И похоже, что у них намного меньше погибших, чем он опасался.
На его губах появилась улыбка. Впервые за долгое время он был доволен собой. Он получил идиотский, самоубийственный приказ. И он справился с ним лучше, чем ожидал.
Что-то скользнуло по его шее. Быстрое. Острое. Кто-то схватил его сзади.
По воротнику бежало что-то теплое. Он ухватился за шею и почувствовал под пальцами рану. Большая, размером со второй рот.
— Ты убил корабль! — прошипел ему на ухо Луиджи.
Две женщины
Гисхильда проснулась от звука барабанящего в окно дождя. Ощупала постель рядом с собой и испытала облегчение оттого, что она оказалась пуста. В последнее время Эрек приобрел привычку вставать очень рано.
Королева повернулась на другой бок и попыталась снова уснуть. Может быть, Эрек что-то почувствовал? В любом случае, виду он не подавал.
Они встречались нечасто. И каждый раз после того, как Люк любил ее, она тщательно мылась внизу, в конюшне. Она изо всех сил старалась смыть следы. Гисхильда вздохнула. Она представляла себе это совершенно иначе. Если бы она могла уехать из Фирнстайна, было бы легче. Но каждый день приходилось принимать столько решений.
Она ждала часа, когда начнется наступление Церкви Тьюреда. Тогда она наконец сможет убраться из дворца! Она постоянно чувствовала, что за ней наблюдают. Каждая улыбка, каждый взгляд внезапно начинали казаться неоднозначными.
Сигурд сильно изменился со времен первой ночи в конюшне. Приближалась зима. Он хромал. Перемена погоды заставляла вспомнить о старых шрамах.
Гисхильда перевернулась на спину и посмотрела в потолок. Комната была побелена. В углу в старой паутине висел высохший труп паука. Хотя он был там, похоже, уже давно, заметила она его только вчера. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем она окончательно запутается в паутине своей лжи?
Вынесут ли ярлы ей приговор? Все они знали, что королева нужна им. Впрочем, ходили слухи, что скоро вернется Мандред Торгридсон, чтобы спасти Фьордландию. Так, как когда-то во времена короля Лиондреда он уже сделал это.
Гисхильда села. Размышления ни к чему не приводят. Нужно одеваться.
Едва она опустила ногу на пол, ей стало дурно. Она едва успела добежать до умывальника. Обеими руками ухватилась за край. Тошнило ее долго.
Она обессиленно опустилась на колени, вытирая рукавом рот и нос. Может быть, кто-то пытается отравить ее? Уже третий раз за эту неделю день начинается таким образом. Может быть, ее карают боги? Может, она больна?
Половицы были ледяные. Это было приятно.
Обхватив колени обеими руками, Гисхильда покачивалась из стороны в сторону.
— Ты так часто напоминаешь своего отца, что мне трудно поверить, что ты и моя дочь тоже.
Королева испуганно обернулась. На помятой постели сидела ее мать. На ней был толстый меховой плащ.
— Подкралась как кошка, — проворчала Гисхильда.
Должно быть, Роксанна подошла неслышно, когда она стояла, склонившись над раковиной.
— Тут могло пройти целое войско, пока ты обнималась с умывальником. Тебе следовало бы открыть окно.
Гисхильда повиновалась. И рассердилась. Роксанна ей не указ! Она тоже заставляла ее выйти за Эрека. Не надо было их всех слушаться!
— Ты как Гуннар. Он был упрямцем и драчуном. Не проходит и дня, чтобы я не тосковала по нему. Известно ли тебе, что он был безнадежным романтиком? От фьордландцев подобного совершенно не ожидаешь… Его часто не было именно тогда, когда он был мне нужен. И я проклинала его. Но он никогда не обманывал меня. В глубине души я это знаю.
— Что ты хочешь мне сказать? — Последнее, что ей сейчас было нужно, — это нотации матери. Когда отступала тошнота, она была голодна, словно медведь после зимней спячки. — Ближе к делу! Я не люблю, когда долго ходят вокруг да около. Это у меня тоже от отца!
— Я думаю, что у тебя под сердцем наследник трона.
Гисхильда рассмеялась.
— Нет. Точно. Я сейчас не могу…
— Детей это не волнует! Каждый раз, когда я ждала ребенка, я чувствовала себя точно так же, как ты сейчас.
— Вчера я выпила слишком много.
— Думаешь, я тебя не знаю? Я знаю, что ты не пьешь много, когда ночью слишком долго совещаешься с ярлами в конюшне. Я стара, но совсем не слепа. И я слышала, как тебя тошнило вчера. Я стояла у двери и хотела войти. Сколько это уже продолжается?
— Я больна!
Теперь рассмеялась Роксанна.
