Он танцевал без устали. И без конца менял девчонок. На меня взглянул один разочек, когда какой-то парень выдернул меня в круг, а я сбежала! Я стояла в сторонке, смотрела на танцующих и… дулась на Саню. Я стала грустной. И когда под утро возвращались в отель с провожающими нас Ерметом и Розитой, я всю дорогу молчала.
– Что случилось? – спросил Ермет.
– Устала, – сказала я.
– С чего бы? Ты же все время отдыхала, – удивился Ермет.
– Спать хочу, – буркнула я.
И все глядела в Санину спину, а он шел с девушкой в белом платье, Розитой этой самой, о чем-то трепался с ней и смеялся.
Мы простились с Ерметом. Я сказала ему, что просто сейчас упаду от усталости и что он молодец, что повел нас на дискотеку. Он был доволен. Мы пожали друг другу руки и разошлись. Навсегда. Но он будет жить в моей памяти – высокий, тонкий, с миллионом косичек на кудрявой голове.
На завтрак нам тоже подали музыку. Мы поздно встали, и в небольшом зале ресторана нас было только двое, остальные уже позавтракали. Саня поначалу не заметил моего настроения. Ел яичницу, посыпая ее солью, перцем и еще какими-то, ему одному известному, специями. В зале играл скрипач. Только для двоих играл, как странно. Это был большой, неопределенной национальности, уже немолодой человек с голубыми белками глаз. Он играл что-то печальное, созвучное моему настроению. Скрипач заметил, что я невеселая, раньше, чем Саня. Он подошел к нашему столику, наклонился над ним и стал играть специально для меня! Смотрел только на меня и грустно улыбался. Казалось, еще немного, и он заплачет.
Я сама заплакала и побежала к выходу из ресторана.
За мной в лобби выскочил Саня.
– Что с тобой, Дженя?
– Ничего!
Я отворачивалась от парня и закрывала лицо ладонями.
– А почему ты плачешь?
– Ты будешь встречаться с Розитой? – спросила я сквозь слезы, сквозь ладони.
Саня расхохотался.
– У русских девушек очень чудесная фантазия! – высказался он. – Зачем же я буду с ней встречаться?
– Ну как же… ты же вчера всё с ней танцевал, болтал всю дорогу…
– Так и что же? Придумываешь какие-то глупости. Ты просто душка!
Я вытерла слезы. Да, я дура.
Но не могла я признаться, что мне было грустно оттого, что он с другими танцевал, не со мной. Под мои всхлипывания мы вернулись в ресторан, к звукам скрипки.
– Сань, где ты так танцевать научился? – спросила я за столиком, всхлипнув последний раз.
Он посмотрел на меня с удивлением.
– У нас в школе уроки танцев. Ну, сальсу мы на уроках, правда, не танцуем. Во дворе научился. Да у нас ее пятилетки танцуют!
– Да ну!
– Ну да!
– В школе – уроки танцев! Это обязательные уроки?
– Си. А еще уроки музыки. И рисования. И еще шахматы есть! Сыграем в шахматы?
– Только если ты научишь.
Суперпотряс! В школах на Кубе танцам учат. Шахматам! Я бы не отказалась от таких школьных предметов.
– А математика у вас в школе есть?
– Спрашиваешь! Главный предмет. Испанский язык, история Кубы, география, английский… Раньше еще русский изучали.
– У тебя по русскому была бы пятерка.
– Я бы хотел, чтобы он у нас был. Читать бы научился. И этим… суффиксам всяким.
На обратном пути в Гавану я обратила внимание на интересную картину.
Мы уже подъезжали к столице. Смотрю, старушка на сиденье впереди нас подкрашивает губы, причесывает седые волосы и придирчиво разглядывает себя в маленьком зеркальце. И сверху на себя посмотрит, и сбоку. И так и эдак… Губы выпятит, губы сожмет, потрет верхней губой нижнюю… Достала пудреницу, нос побелила… Было бабушке лет примерно семьдесят. Я толкнула Саню локтем и кивнула на старушку:
– Смотри! Как молоденькая! – и я захихикала. Забавно мне это показалось – в таком возрасте красоту наводить.
– Наверно, на свидание едет, – сказал Саня спокойно.
– На свидание! Сань! Да ей сто лет в обед!
– Ну и что? У нас все бабушки на свидания ходят, если они одиноки. У них свои клубы по интересам – в каждом районе. У вас разве не так?
– Нет, – я помотала головой. – У нас совсем даже не так.
– Ну и зря. Пожилым скучно! Дети выросли, чем заняться? Не всегда же книжки читать! Они и на дискотеки бегают!
– Бабушки – на дискотеки?
– И дедушки тоже. И не только одинокие. Парами ходят.
– Вот это да! Суперпотряс!
– Да, очень чудесно. Старым тоже нужно жить. И веселиться!
Да ведь он прав! У нас люди выходят на пенсию и как будто выпадают из жизни. Моя бабушка никуда не ходит. Сидит по вечерам дома, телевизор смотрит. А если бы были для пенсионеров клубы по интересам, разве она отказалась бы их посещать? Ой, бабушка все время жалуется, что ей скучно… Это папина мама. А мамины родители еще работают. Выйдут на пенсию и тоже будут скучать…
Утром наступил праздник, 1 января, день Кубинской революции.
На стенах домов – флаги, портреты. Но – как ни странно, не Фиделя или нынешнего президента Рауля Кастро, а Че Гевары. Товарищ Че тут везде – не только на флагах, плакатах, но и футболках, чайных и кофейных чашках, уличные музыканты поют про него песни, словом, имя «Че» – самое популярное на Кубе.
Лобби в нашем отеле с утра занято революционерами. Пока я ждала здесь Саню (он ночевал дома), я стояла тихонько у самой стены и наблюдала за ними. И ловила на себе неодобрительные взгляды. Ни разу за всю поездку я не встречала недоброжелательности, и вот – пожалуйста! Наверное, на революционных митингах чужих не любят. Я даже решила уйти от греха подальше, как вдруг молодой кубинец обратился ко мне с вопросом:
– Where are you from?
[18]
Я ответила, и сразу получила улыбку в ответ.
– А я думал, что вы американка, – признался парень. Он был точно в таком же берете, как у Че Гевары на портретах. Кубинец сказал что-то своим соседям. И – о чудесная перемена! – все вокруг заулыбались и стали восклицать, что «Русия» – это хорошо. От многих я слышала это за свою поездку. И только один пожилой дяденька в аэропорту Кайо-Ларго проворчал, что Россия предала Кубу, перестав предоставлять ей экономическую помощь.
…Речи революционеров заняли ровно десять минут, а потом зазвучала музыка. Начались танцы и песни. Официанты на подносах разносили коктейли. Поднесли его и мне в высоком стакане с соломинкой, но я отказалась, опасаясь, что коктейль алкогольный.
Стулья отодвинули к стенам, и в центр круга порхнула революционерка в пламенном платье. Лет ей было около тридцати. Значит, не всем молодым революция не по нраву? Здесь, на митинге, молодых коммунистов было много. Девушка танцевала, как вихрь, откидывалась назад до самого пола, цветком кружился подол ее платья, ей дружно аплодировали, а потом все стали танцевать… Вот это митинг! Просто классно! Почему наши митинги проходят по-другому?
