– А тебе что, плохо от этого? – не очень вежливо ответил тот.
– Плохо жильцам. И мне иногда, когда вижу, как одинокая пенсионерка каждый месяц вынимает из кошелька деньги и отдает нам – вам и мне, здоровым мужикам. У нас ведь не подписан договор с жильцами. Мы, насколько я знаю, не платим налоги. Мы охраняем автомобили, но я никак не пойму, почему охраняем и посторонние, не имеющие отношения к этому дому автомобили? Если вы эксплуатируете частную стоянку, по сути принадлежащую жильцам этого дома, то за что вам платят жильцы, не имеющие авто? За то, что вы сдаете их места посторонним людям и деньги кладете себе в карман?
– Я понял твою мысль, – ответил старший охранник. – Пятьдесят сверху – и больше ни копейки.
– Да ты, я смотрю, ничего не понял. Не нужны мне эти деньги, я хочу разобраться.
– В чем ты тут хочешь разобраться? Ты что, Робин Гуд? Не видишь, кто в этом доме живет?
– Вижу. Живут разные люди. Потому хочу восстановить справедливость.
– Каким же образом ты собираешься ее восстановить, интересно мне знать?
– Думаю, если мы не несем ответственности за охрану квартир, то не имеем права брать за это деньги.
– Да что ты говоришь! А детскую площадку, эти качели мы охраняем? Или как?
– Когда я дежурю, охраняю. А когда дежурит наша сменщица, то закрывается в этой будке и до утра сидит под замком, дрожа от страха. Сам видел. А тех денег, что вы собираете со всех владельцев автомобилей, более чем достаточно. Я думаю, это честно, потому что пенсионерка отдала уже один раз приличную сумму на все эти качели, песочницы, забор и будку, в которой мы с вами сидим. Чтобы обеспечить нам рабочие места, она уже заплатила. И можно ее оставить в покое.
– Ну, ты, ты, блин, даешь! – удивился старший охранник. – Откуда только ты на нашу голову свалился, такой правдолюбец и поклонник пенсионерок?
В общем, слово за слово – схватились два охранника, дошло до рукопашной. И тут понял бывший майор, что действительно ему, здоровому, в расцвете сил мужику, негоже сидеть в этой собачей будке и, как псу, охранять чужие автомобили. Легко, без сожаления оставил он и этот «высокий» пост. И пошел работать на стройку – работать руками, коль скоро головой не получилось. Понятно, не собирался он кантоваться здесь до самой пенсии, решил попробовать себя, пока ничего лучшего не подыскалось. Не сидеть же у жены на шее, на ее учительскую зарплату. Понял: не зря говорят, что нет ничего более постоянного, чем временное. Почти два года работает Владимир Андреевич на стройке и не очень сетует на свою судьбу. По крайней мере с пользой тратит свою энергию. Так сказать, преобразует ее в нечто видимое, реально осязаемое, полезное людям, в то, что останется на этой грешной земле и после его ухода в мир иной.
«Почему, собственно, я решил, что случилось непоправимое? – попытался мыслить позитивно Владимир Андреевич. – Ну, пусть какое-то время поживет Светлана у мамы. У мамы – сад-огород, подагра и тяжелый… Вот уж у кого действительно тяжелый, неуживчивый характер! А я пару-тройку месяцев потерплю без ее горячих ужинов. Потом приеду за ней на машине, возьму ее на руки, и пусть брыкается. А я скажу: «Сопротивление бесполезно! Вы можете хранить молчание до прибытия вашего адвоката. А можете сделать один звонок своей маме, чтобы не беспокоилась. Так и так, мол, вас задержал собственный муж и намерен препроводить к месту заключения – к семейному очагу!» Так и будет, и заживем со Светланой краше прежнего! Так, кажется, все сказки заканчиваются?» – с улыбкой подумал бывший майор, подходя к двери своей квартиры.
20
– Привет, папа! Я выезжаю. Встретишь? – спросила Алиса отца по телефону.
– Когда выезжаешь?
– Только что вагончик тронулся.
– Встречу, – сухо ответил любящий папаша.
«Кажется, наш «Бог-отец» сегодня не в настроении. Ну да черт с ним, – подумала Алиса. – Строит из себя великого! А как настоящие деньги зарабатывать, до сих пор не знал бы, если бы не тетя».
Алиса вспомнила, какое выражение лица было у отца, когда она, пригласив их с тётушкой в лучший ресторан Одессы на свое совершеннолетие, прикатила туда из столицы на собственном «БМВ». Надо было видеть вытянувшуюся физиономию папы! Он думал, приготовил ей крутой подарок – новую дубленку! Ха! Да таких дубленок она могла бы себе купить уже тогда штук тридцать, только не нужны они ей. Она вышла из авто в красном вечернем платье из атласа, на плечах – легкий, как пух, черный норковый палантин. Тётка – молодец! Она так обрадовалась за Алису и сразу приняла ее сторону, когда поняла, что к чему. Понятно, живет в Турции, всякого насмотрелась, давно и всё поняла про жизнь. Жаль только, поезд ее уже ушел. Алиса и рассчитывала на тёткину поддержку, когда решила устроить показательное выступление в свой день рождения. Пригласив в шикарный ресторан всех одноклассников, с которыми дружила, пока не ушла из школы после девятого класса, она хотела показать им, как преуспела за эти три года. Конечно, у некоторых одноклассниц в этот вечер появился кариес, так они, скрипя зубами, разглядывали ее тачку, ее брюлики, ее наряд. Так им и надо, пусть учатся дальше в своих замечательных институтах! Может, лет через десять и у них появятся такие наряды. А у нее к тому времени уже будут своя яхта и личный остров! Правда, и она в этот вечер уразумела кое-что полезное для себя. Учиться, может быть, и не обязательно, но диплом купить себе надо. Чтобы эти мелкие шавки не мнили себя лучше ее. Она не глупее их, ведь не зря существует поговорка: если ты такой умный – покажи свои деньги. А у нее денежки имелись уже в шестнадцать лет.
Алиса вспомнила, как торжествовала в тот день, как смотрели на нее мужчины. Правильно, что зарабатывала она свои деньги не в родной Одессе, а укатила в столицу. Большому кораблю – большое плавание. И никто из присутствующих в этом ресторане не мог компрометировать ее, восемнадцатилетнюю красавицу, папину дочку, можно сказать, саму невинность.
«Да, смешно», – улыбнулась своим воспоминаниям Алиса. А когда все разошлись, они с тётушкой и отцом поехали к ним домой. Алиса вызвала автопилот. После лошадиной дозы шампанского садиться за руль новой машины было бы глупо. Они приехали домой в три часа утра, но папа решил приготовить вкусный травяной чай. Может быть, ему тогда и не очень хотелось пить, но заснуть он бы точно не смог. Просто не дожил бы до утра, не выяснив происхождения вещей. Он, конечно, еще там, в ресторане, догадался обо всем, но продемонстрировать свою родительскую власть ему не терпелось. Дайте ему отчет. Нате! Алиса вытащила из сумочки столичную газету с фотографией Виктора и большой статьей о нем. На фото вместе с ним были изображены его дражайшая супруга и сын. Они дружно улыбались в объектив, изображая счастливое семейство. Само собой, было бы гораздо приятнее, если бы Алиса представила папе, хоть и заочно, холостого жениха. Однако где ж такого сегодня найдешь? Чтобы в зрелом возрасте, при деньгах, на высоком посту – и холостой? Только в девичьих мечтах. Честно сказать, в ее арсенале было очень много и очень разных мужчин. Но папе об этом знать не нужно. Пусть спит спокойно и думает: «Парней так много холостых, а дочь полюбила женатого».
