Мы вошли в представительство через вычурные ворота и оказались в небольшом парке. Встретил нас какой-то напыщенный мужик в строгой и довольно красивой униформе. Наверное, дворецкий или мажордом, черт его знает, как его должность называется, – я на аристократических приемах до сих пор не бывал. На шее у него я заметил ошейник, но вел он себя так, будто мы пыль под ногами. Лишь капитану слегка улыбнулся и кинул. Вот ведь наглая морда. Так и подмывало врезать ему с носка по его откормленной заднице. Он проводил нас в беседку в глубине парка.
– Капитан, что за дела? Что этот тип о себе возомнил? – стал я возмущаться. – Если он еще раз глянет с таким пренебрежением, то схлопочет по рогам.
– Не кипятись, Ник. Просто он и его предки служат нашей семье уже около тысячи лет. Они уже давно члены семьи.
– А почему тогда в ошейнике?
– Потому что свободные не могут быть слугами. По крайней мере, в аристократическом доме. А в своей работе они видят смысл своей жизни. Его внук также будет посматривать свысока на моего и снисходительно кивать, и ничего тут не сделаешь.
– Я бы сделал, – ответил я, – я бы снял с него ошейник и дал пинка под зад.
– А он бы сел у ворот и просто умер. Не все так просто, Ник, как тебе кажется.
Да, как у них тут все запущено, в который уже раз подумал я. Слуги принесли пару бутылок вина, бокалы и вазу с фруктами. Да, хорошо, что пообедать успели. В беседку вошли мужчина с девушкой. Девушка повисла на шее у капитана.
– Здравствуй, дядя Дэр. Привет, Хорт, привет, Гэл. А это что за красавчик с вами?
– Это наш новый инженер, Ник. Не смотри, что он такой молодой, он уже инженер шестого ранга и медик шестого ранга. Ник, эта егоза – моя племянница Кини. А это мой брат Горн, представляет наш клан в столице.
Я встал и слегка поклонился. Да, непростой дядя, ох, непростой. Все расселись и принялись болтать ни о чем. Хорт с Горном вспоминали о какой-то давней экспедиции в дикий космос, которую они совершили когда-то на одном корабле, капитану о чем-то увлеченно ездила по ушам племянница. Только мы с Гэлом сидели и потягивали вино, иногда перебрасываясь какими-то фразами. Я искоса любовался Кини. Девчонка была необыкновенно красива. Точеная фигурка, копна черных волос и огромные, необыкновенно синие глаза.
– Что, нравится? – тихо спросил Гэл.
– Очень.
– Не раскатывай губы. Девочка из высшей аристократии. Это не про нас с тобой. Нам надо выбирать что попроще.
– Жаль. Очень уж красива.
– Да, что есть, то есть. У них в семье все девчонки красавицами получаются. Аграфская кровь. Какой-то их прапрапрадед женился на захваченной аграфке. Вот с тех пор и пошло. Когда-то мы неплохо повоевали с аграфами, да и не только с ними. Уж что-что, а подраться мы не прочь. Может, из-за этого нас не любят?
Еще бы. Кто будет любить соседа-драчуна. К нам присоединился какой-то моложавый, но абсолютно седой мужик. Никто его не представлял, и он просто молча сидел и поглядывал на нас.
– Клановый псион, – шепнул мне Гэл, – ему уже за триста, умный и опытный. Поосторожнее с ним.
Кини наконец наговорилась и стала поглядывать на меня, стреляя глазками. Вот ведь зараза. Провокаторша. Знает же, что я на нее могу только облизываться, а туда же. Как есть зараза.
– Где вы этого паренька нашли, – сказал вдруг псион, кивком указывая на меня, – в нем абсолютно нет ментоактивности, а сделать я с ним ничего не могу. Вообще ничего. Даже в голову залезть не могу. А уж это-то я с кем угодно проделать умею. А с ним не могу. Он этого даже не замечает. Занятный паренек.
Меня охватило бешенство. Ничего себе, сходили в гости. Хороши хозяева. К ним как к людям, а этот хрен в голове у меня шариться надумал. Хотелось врезать этому козлу бутылкой меж глаз, но я себя пересилил и попытался успокоиться.
– Ты, дядя, совсем охренел, – сказал я, более-менее успокоившись, – твое счастье, что я ничего не заметил, иначе бы я тебе башку отрезал.
Я встал. Псион сидел красный и посверкивал глазами. У Кини челюсть отвисла, и глаза аж округлились. Все вокруг сидели обалдевшие. Сказал-то я все спокойно, но столько злости и ненависти было в моих словах, что я сам обалдел. Она аж витала в воздухе.
– Пойду я, капитан. У вас тут с гостями как-то странно обходятся, не по-людски как-то. Не привык я к такому. Лучше мне уйти, а то натворю еще чего.
И я пошел по дорожке к выходу. Меня догнал Гэл.
– Ну ты, Ник, силен. Псион до сих пор с открытым ртом сидит. С ним уже лет двести так никто не разговаривал, – съехидничал он.
– И что теперь будет?
– А ничего не будет. Ты человек капитана, член экипажа, и лезть к тебе без твоего разрешения псион не мог. А он полез, да еще рассуждать стал на эту тему.
– Это и взбесило больше всего. Говорить обо мне в моем присутствии как о кролике подопытном…
– Не знаю, кто такой кролик, но я тебя понял. Капитан из-за такой вот бесцеремонности и сбежал из клана. У них там все во имя клана, на благо клана, а об отдельном человеке думают в последнюю очередь.
– На капитана не наедут?
– Да он их пошлет, и все. Он сейчас член клана только номинально. Так что не волнуйся, все будет путем.
Мы вышли из ворот, поймали такси и отправились в отель. Часа через два заявились Хорт с капитаном. Рожи довольные – аж светятся.
– Ну ты, Ник, молодчина. Сколько я мечтал эту старую сволочь на место поставить. Но меня он сразу сломал бы. Если бы вы видели его морду после вашего ухода… – Капитан довольно заржал.
– Капитан, так ты что, это все подстроил? – спросил я.
– Нет, конечно. Но предполагал, что так и получится. Ну никак он не мог устоять. Вот и получил. Так его в лужу давно никто не сажал. Да вообще такого никогда не было. Сволочь. Сколько он крови у нормальных людей выпил. Поборник традиций, блин. Ну ладно, все. Завтра летим на острова, на курорт. Оторвемся дней на десять.
Ура! Вот это дело, вот это по-нашему. Это мы всегда с удовольствием.
Десять дней пролетели как одно мгновение. Жили мы каждый в своем бунгало, прямо на берегу моря. До пляжа метров тридцать. Я накупался в море, назагорался – стал аж коричневым. Ну и, конечно, девушки. Короче, оторвался по полной программе. Очень не хотелось уезжать. В принципе денег у меня навалом, могу всю жизнь прожить в этом бунгало. Но – контракт. Да и не выдержу долго такой жизни, уж я-то себя знаю. Но еще дней десять я бы тут пожил.
– Не хочется уезжать, Ник? – спросил капитан.
– Да, не хочется. Еще дней десять-пятнадцать неплохо бы здесь покуролесить.
– Нет, не получится. Ребята ведь на станции остались. Если распускать в отпуска, то всех. И не на десять-двадцать дней, а на два-три месяца, чтобы люди отдохнули как следует. Но сейчас у нас контракт.
