И упал, чуть не напоровшись на обломанную ножку.
Чёрт! Вот мы влипли!
Прокаченное внимание не подвело. Я оглядел всю башню сразу. На стенах висели кандалы, в парочке даже что-то качалось. Всё было усыпано костями, обломками оружия, доспехов.
А на столе у колонны сидел лохматый тип, похожий сразу на медведя и обезьяну.
«Кобольд четвёртого уровня». Костями, зажатыми в толстых лапах, он увлечённо колотил по привязанному на столе телу. Кто это был? Не знаю. Но каждый удар выбивал из него стоны, то громче, то тише, то звонче, то сильней, сливаясь в песню боли.
Кобольд знал своё дело. И от этой сцены, которая не предназначалась для чужих глаз, веяло ужасом.
Я подбежал к впустившей нас двери. Заперта. Кинулся обратно. И как раз увидел, как выглянул из-за кучи Светозарчик, застыл, пытаясь увидеть и понять, а потом медленно тащит клинок из ножен.
Увлечённый своей жуткой забавой музыкант не обращал ни на что внимание. Его можно критануть! Со спины! В лоб не справится!
— Именем света я атакую! — раскатился по башне клич. Светозарчик кинулся за кучу с поднятым мечом. Жуткая музыка смолкла.
Звонкий удар по дереву. Шум, шорох, топот. Рык. А потом по башне раскатился долгий визг. Лохматый музыкант пулей взвился на ближний завал, и рванул по нему к дальней стене.
Следом погрёб Светозарчик, медленно и неловко, из-за брони.
Музыкант влетел прямо в стену и исчез. А потом будто пелена спало с глаз, или развеялось заклятье. И я увидел огромную дыру в стене, через которую вполне мог бы проехать автобус.
На самом верху арки качался от сквозняка клок шерсти, из которого можно было бы связать шапку. И к этой дыре карабкался через завалы Светозарчик, не забывая что-то выкрикивать про свет.
Он не слышал. Вдруг вспыхнула системка. Хозяина поздравляли с победой над прислужником младшего кобольда, давали очки и плюшки. Всё-таки прошёл крит. Ну надо же.
Неужели всё? Я быстро нырнул в настройки. Квест не завершён. Значит, мы ещё не познакомились с нынешним хозяином кабинета. Я огляделся. Валяющиеся вокруг доспехи и клинки были грязны и сломаны, но явно принадлежали когда-то высокоуровневым героям. Куда сильней Светозарчика.
— Не надо! — пискнул я, — Назад!
Бесполезно.
— Помогите прекрасной деве!
Светозарчик озадаченно повернулся. Поняв, кто его провёл, он снова погрёб по мусору. До дыры ему оставалось метра три. Но тут же замер.
Из дыры донёсся низкий звук, от которого у меня шевельнулись волосы. Слабый свет из неё мигнул и пропал, будто заслонённый. Мелькнула пара огоньков.
А ещё чуть позже он вышел из дыры, и я тихо отступил за растерзанный шкаф.
Огромный зверь с обезьяньим телом и медвежьей мордой скользнул в башню с неожиданной для такой туши лёгкостью, и распрямился. В холке у него было метра три с половиной, не меньше. Маленькие глазки глядели остро и зло, ноздри шумно втягивали воздух. На бёдрах болталась грязная повязка, а шею украшало ожерелье из человеческих черепов.
«Кобольд-палач, пятидесятый уровень», — прочёл я с взметнувшимся ужасом. Все здешние страхи были от Него.
Чудовище вгляделось в попятившегося паладина. Похоже, музыкант издох до доклада, и хозяин пытался разобраться, что тут собственно происходит. Острый взгляд пробежался по башне, мазнул по мне, вернулся к замершей перед кучей стальной фигурке. Нет, в нём были все четыре метра, и он ещё стоял выше.
«Отношение Палача к Светозарчику меняется на одобрительное».
Светозарчик медленно достал со спины щит и прикрыл левый бок, как его и учили на тренировках. Он стоял, выведя левое плечо и занеся для удара меч. Чудище протянуло лапу.
Удар!
Зверюга отскочила с неожиданной лёгкостью, оттолкнулась от стены и оказалась сбоку. Светозарчик едва успел повернуть и принять удар на щит. Окованный деревянный диск выдержал, но мою левую руку пронзила острая боль. Светозарчик рванул в атаку, махнул перед собой клинком.
Кобольд отпрянул.
Как его победить? Ловкость у твари была запредельная. Чемпионы — гимнасты отдыхают. Он не был похож на тупых игровых боссов. Чувствовалось, что свой уровень он заработал с нуля, пожирая и уничтожая тех, кто оказался слабей.
Кобольд снова крутанулся, два раза прыгнул, и огромная туша оказалась уже справа от Светозарчика.
Удар!
Плечо обожгло болью. Светозарчик качнулся, но устоял. А тварь уже была за спиной.
Мой хозяин держался молодцом. Это при такой разнице в уровнях! Кобольд должен был его просто раздавить, но не мог. Закованная в сталь фигурка поворачивалась, грозила клинком, выставляла щит. А чудовище скакало по кучам вокруг Светозарчика, кидалось, и тут же отскакивало от клинка. На решительную атаку его не хватало.
Я глядел со стороны, и не мог пошевелиться. Там сейчас решалась наша судьба. Если Светозарчик не выдержит, то настанет мой черёд. А что толку лезть в битву ничтожному слуге? Вот и кобольд так подумал, и не обращал на меня внимания.
Удар! Я невольно схватился уже за ногу. Клинок Светозарчика успел ударить в коготь. Чудовище ухнуло, отскочило. Но полоска выносливости просела у хозяина в красный сектор.
А нанесённые повреждения болели всё сильней. Сначала они саднили, потом — жгли. А теперь стреляли пульсирующими вспышками, будто в них проворачивали шипастых ежей.
Холодея, я снова нырнул в хозяйскую стату.
«На вас наложен дебаф „Покалеченный“. Снижение ловкости на одну единицу в в десять секунд. Дебаф „Жертва“ потеря одной единицы силы в десять секунд.»
Удар! По щиту пошли трещины. В боку поселился ещё один огонь.
Палач! Кобольд-палач! Он просто играет!
Светозарчик уже почти не шевелился. А кобольд всё кружил вокруг с довольным уханьем. Его полоска жизни не уменьшилась ни на грамм. Скоро Светозарчик ослабеет окончательно, и сам падёт в его лапы. Он забавлялся новой игрушкой, и я откуда-то знал, что у него в запасе много идей для нас двоих. Но даже сейчас палач не хотел рисковать своей шкурой. Он не любил сражаться, только мучить. Болью, отчаянием, страхом, безнадёжностью.
Вот он снова закружил, выбирая для удачной атаки место.
Прыжок! Он как-то оказался позади паладина, и сгрёб его огромной лапой, как банан. На миг у меня перехватило дыхание. Но Светозарчик вдруг проскользнул между пальцами, пробороздив по ладони клинком.
Жуткий вой раскатился в башне. Тварь отскочила, размахивая лапой. Палач любил только чужую боль. Чуть отдышавшись, зарычал и примерился к прыжку. Уже всерьёз.
Но остановился. Происходило что-то странное. По уродливым кучам и звериной харе пробежались тени, воздух на мгновение посвежел, и где-то высоко сверкнул одинокий луч.
