* * *
Дым и огонь. Огонь и дым.
Неужели можно спокойно наблюдать, как гибнут вековые деревья, давшие приют и дом еще его предкам?
Видимо, можно. Шесть луностояний прошло с того момента, как в погоне за иллюзиями ушли те, кого он любил больше жизни. За шесть луностояний он научился без слез смотреть на творящийся в его мире хаос. Он видел, как орда выродков, называющая себя Наказующей армией, сожгла Льон, город, поставляющий всевозможные зелья всему Эльфийскому союзу. Видел – и ничего не мог поделать.
Он понимал, что должен бороться хотя бы во имя своего народа, во имя тех, кто шел за ним на бессмысленную гибель. Он понимал, но, после того как был уничтожен Фирейн, не стало и его.
Как он посмотрит в глаза своей половинке? Как он скажет сыну, что не уберег будущее Аланара?
– Владыка! У магов почти не осталось сил. Нас окружают заураски! Они открыли переходы, через которые к ним идет подкрепление! Что делать?
Голос незнакомого гнома заставил его очнуться от выжигающих душу мыслей. Желание смерти отступило еще на один предстоящий бой.
Он не имеет права на это желание, пока жив хоть один союзник, готовый сражаться в этой бессмысленной войне.
– Открывайте порталы. Уходим в Винлейн.
Часть третья
Духи гор
Бездумных трепетных лесов
Осталось ветра колыханье,
И трав степных благоуханье,
И едкий дым ночных костров.
Остался шум морской волны
Пред безысходностью пучины,
Остались отсветы лучины,
Отпитых от ночной звезды.
Остались гор седых изломы,
Душ неприкаянных грехи,
И мои детские стихи
Вдруг зазвучат, воскреснув снова.
И тихо ты в тревожном сне
Зовешь меня в лесные дали,
Где горицветы отрыдали
Давным-давно уже по мне
[4]
.
Рассвет серой рекой лился в единственное оконце, прогоняя остатки тревожного сна. Нехотя приоткрыв глаза, я с полминуты разглядывала смазливое лицо мужчины, пока до меня не дошло, что лежу на одной подушке с Ваном, его руки крепко прижимают меня к себе, а мое колено уютно устроилась у него на бедре.
Класс! Картина маслом!
Та-ак! Теперь надо его не разбудить.
Стараясь незаметно высвободиться из западни, я потихоньку убрала ногу и, словно во сне, перевернулась на другой бок, но не тут-то было! Его руки, протестуя, сжались у меня на груди, вновь притягивая к горячему телу.
С ума сойти!
– Та-ак! Народ, мля, подъем! Проспали!!!! – Зычным голосом проорав побудку, на печке закопошился Федор.
Удерживающие меня объятия тотчас разжались, и за спиной образовалась прохладная пустота.
– Слышь, дед, а чего нам в такую рань вставать? Сам же говорил, что идти недалеко. Вот и выспались бы! – забурчал Крендин.
Я потянулась, перевернулась на спину и, стараясь не смотреть на Вана, села. Светка уже сидела у стены, невидящим взглядом уставившись в одну точку.
– Свет, ты чего? – В два шага я оказалась рядом.
Она перевела на меня полные отчаяния глаза.
– Сон…
– Опять?
– Война. Владыка. Дети. Наши маги бессильны против Наказующей армии. – Она попыталась улыбнуться. – Забудь. Это всего лишь сон. Ерунда. Такого не может быть!
– Все живы? – невольно вырвалось у меня. Меньше всего это показалось мне ерундой.
Помедлив, она кивнула:
– Кажется. Не помню.
– А Велия?
– Его я не видела. Совсем. Я не знаю, что с ним случилось!
– Девки, хватит кошмары пересказывать! – Федор тяжело спрыгнул с печи. – Лучше бы бутербродиков на дорожку соорудили! Да постель прибрали!
Он принес с веранды палку колбасы и достал из рюкзака уже нарезанный хлеб.
– Так! А разделение труда? – Не буду думать о плохом! К тому же это только сон… Пересадив Светку на лавку, я оставила ее приходить в себя и скомандовала сонно зевающему гному: – Крен, давай убирай этот клоповник. Ван… – Я обернулась к топтавшемуся у дверей парню. – У тебя вроде был складной нож?
Нет, ну правда, не резать же колбасу эльфийскими кинжалами!
Но тот, даже не взглянув на меня, равнодушно передернул плечами и вышел в коридор.
– Ну и тьфу на тебя! – ругнулась я ему вслед и пристала к деду: – Федор, если ты мне сейчас же не дашь нож, я сделаю бутерброды с ломаной колбасой.
– Ну зачем же сразу с ломаной? – добродушно ухмыльнулся Крендин, послушно складывая одеяла. – Я во дворе топор видел. Можно порубить!
* * *
Спустя час мы, сытые и довольные, натянули поверх одежды купленные Федором в городе ветровки и, взвалив на плечи рюкзаки, вышли на улицу.
Дождь перестал, но сизое брюхо тучи угрожающе висело над головами. Федор вышел последним, подпер лопатой дверь дома и заторопился к калитке.
– А что, закрывать не надо? – Светка подозрительно оглядела этот «прикладной» замок.
– А чего ее закрывать? Может, из города сын приедет. Мы сейчас до Гришани дойдем и накажем, чтобы сторожил, – буркнул через плечо хозяин и вышел на улицу.
Глинистая дорога с кляксами луж совершенно не вдохновляла меня на путешествие. Захотелось снова в тепло, в покой.
Пройдя два дома, мы остановились у высоких железных ворот, в которые, проигнорировав кнопку звонка, забарабанил Федор. Через несколько минут сквозь истеричное собачье тявканье послышались шаги, и недовольный голос спросил:
– Кто?
– Свои!
– Чего надо?
– Довези до Сарык-Су?
На минуту за забором воцарилась изумленная тишина, затем щелкнул замок, и в дверном проеме показался всклоченный узкоглазый мужчина.
– Ты, Федя, знаешь, какой час?
– Жутко поздно – шесть утра!
– Все! Спокойной ночи.
– Ты ж вчера сказал, что поедешь к куме? А это по дороге!
– Так я собирался часиков в одиннадцать! Ты прикинь, если я к ней в семь заявлюсь?
– А за деньги?
– Меньше чем за тыщу не повезу! Да еще по такой дороге!
– Не вопрос, заводи тарантайку, – повеселел Федор и многозначительно подмигнул невозмутимому Вану.
Вскоре мы уже тряслись в тепле уютного уазика, который довольно резво пугал встречающиеся по дороге лужи. Внезапно окружающие нас деревья расступились. Мы выехали на трассу.
