У Полины так дрожали губы, что говорить дальше она не могла. Слово «умереть» Аня не услышала, она прочитала его по губам.
— Почему? — спросила она.
— Потому что…
— А тебе кто это сказал?
Полина долго смотрела в стенку. Так долго, что Аня начала подпрыгивать на месте. Ей хотелось тряхануть Полину за плечи, чтоб выбить из ее головы эту чудовищную глупость. Ведь понятно же, что теть Катя умереть не может!
— Анастасия Львовна, — выдавила из себя Полина, а дальше зашептала, захлебываясь словами. — Она сказала, что нужно сидеть тихо, а то мама расстроится. Она сказала, что мама такая худая, болеет, наверное… Она сказала, что очень переживает за мою маму, и что, если я буду плохо себя вести, маме придется сказать, и мама может… Я тихо сижу! Я без мамы не выдержу-у-у-у-у…
Полина легонько всхлипнула и продолжила нанизывать свои бусинки, а у Ани в голове образовался воздушный шарик. Она чуяла сердцем, что все происходящее неправильно, но не понимала, что ей теперь с этим всем делать. Нужно было посоветоваться…
Впалыча Аня встретила на пороге школы. На нем уже висела Кошка, но Аня пролезла между ними, отодвинула Юлю, дернула Впалыча за штаны и сосредоточено заявила ему в живот:
— Надо поговорить!
Говорить она начала сразу же, и за десять минут вывалили все, что знала про Полину.
Впалыч молчал. Потом он присел на корточки и спросил:
— Тебе нравится Анастасия Львовна?
Аню затрясло от волнения. Слишком долго она держала в себе свое отношение к учительнице.
— Она холодная, как жаба. Она ведьма. Она всех заморозила.
— Она кричит на вас? — спросила Кошка.
— Нет. Она улыбается. Вот так.
Аня растянула губы в улыбке.
— А глаза у нее ледяные. А еще она говорила, что не отпустит меня обратно в 34-ю школу, если я буду плохо учиться! Впалыч, я так боялась, что аж заболела! Теперь-то уже все равно, а тогда мне было очень страшно!
— А теперь не страшно? — спросил Впалыч.
— Теперь все равно, — вздохнула Аня, — теперь я сижу и сказки сочиняю. В голове. Писать она мне не дает. И я сразу поняла, что Полину укусил ядовитый паук и из нее цвет вытекает. Ей помочь надо. Впалыч, ты поможешь?
— «Вы», — автоматически поправил Впалыч. — Называй меня здесь на вы, пожалуйста, не надо смущать других. Конечно, помогу, Анюта, иди на урок.
Аня убежала, а Кошка испуганно смотрела на белые пальцы Впалыча, сжимавшие зонтик. Учитель проследил за взглядом Юли и ослабил хватку.
— Ты видела ее учительницу? — спросил он.
Юля мотнула головой.
— Я была у нее в классе. Они там правда отмороженные все.
Впалыч нервно дернулся и пробормотал себе под нос:
— Ох, не хотел же я ввязываться…
Из школы Аня шла с Ваней. Полина спешила в музыкальную школу, а Ане спешить было некуда.
Ваня вываливал на нее все тонкости очередной «стрелялки», а Аня витала в облаках.
— А тут как раз на меня такой монстр выскакивает! И я ему раз! И гранату в башку! А он такой раз! И валяется!
— Вань, а если на тебя в жизни монстр нападет, ты испугаешься? — спросила Аня.
— А чего пугаться? — удивился Ваня. — Я ему раз! И гранатой!
— А где гранату возьмешь?
Ваня задумался, а потом заявил:
— Монстров в жизни не бывает!
— А если на тебя медведь нападет? — не унималась Аня.
— Медведей тоже в жизни не бывает! — отрезал Ваня.
— Как это? — опешила Анечка.
— Медведи бывают в цирке и зоопарке. Там они дрессированные. А в жизни медведей не бывает, — уперся Ваня.
— А откуда они в цирк попадают? — спросила Аня.
Ваня начал строить гримасы и скакать, как бешенная обезьяна. Аня уже давно вычислила, что он так поступает всегда, когда ему нечего сказать. Переждав приступ, Аня продолжила:
— Вань, а ты в лесу когда-нибудь был?
— А что я там забыл, в лесу? — фыркнул Ваня. — Там только комары и какашки.
— Ты там был?
— Не, мне мама говорила, — уверенно сказал Ваня.
— А я была в настоящей тайге… — задумчиво сказала Аня. — Мы ночевали на кордоне у лесника. Там так красиво… И медведей мы видели, но только издалека. Близко к ним страшно подходить, нас не пустили. А лесник нам рассказывал, что весной медведи приходят к самой избушке и чешутся об нее. И избушка трясется! А зато мы видели лисенка! Он был такой смешной, и сразу спрятался в норке. А его мама принесла ему мышку. Мышку было жалко, но ведь лисенку тоже надо кушать. А если бы наша школа не закрылась, в следующем году меня взяли бы в пустыню…
— Ме-е-е-е! — заявил Ваня и состроил рожу. — Бе-бе-бе-е-е-е-е!
— В пустыню не всех берут, там техника безопасности суровая. Прививки нужно сделать и у аллерголога провериться. И врачей с собой нужно целых два. Но я бы все равно поехала! Потому что мне кажется, что я там родилась. В пустыне.
— Гы-ы-ы-ы! Бу-э-э-э-э-э!
Ваня дернул Аню за сумку и толкнул ее по направлению к луже.
— Тебя бы не взяли, — вздохнула Аня, — ты еще маленький.
— А ты что, большая сильно? Сколько тебе лет?
— Восемь с половиной.
— А мне восемь и десять месяцев, поняла! Малявка! Бе-е-е-е-е-е! Гы-ы-ы-ы!
Аня вздохнула.
— А ты знаешь, что делать, если встретишь змею?
— Хватать ее за хвост и шарах об пол! И шарах! И шарах!
Ваня для убедительности несколько раз шарахнул об дорожку сумкой. На снег посыпались ручки и тетрадки, покусанное яблоко примерно недельной давности и кошелек.
Ваня все это затолкал обратно в сумку вперемешку с мокрым снегом. Аня попыталась его остановить, но он был неумолим.
— Да чем там! Мама новую сумку купит, тетрадки вообще пофиг, так им и надо, тоже мне ценность… Ты, малая, не бойся. От змеи я тебя спасу. Кого ты там еще боишься?
— Анастасию Львовну, — вздохнула Анечка. — От нее спасешь?
Ваня чуть не упал. Глаза у него забегали, и он принялся выгребать снег из сумки.
— А чего спасать? Она это… Ее надо любить. Я ее люблю!
— Но она же…
— Нет! Нет! — перебил ее Ваня. — Ее только любить! Я люблю! Нельзя! Нет!
