Скотина, мелькнула мысль, быстро соображает. Что же делать,
что делать… Испортить электропроводку? Не поможет. Напротив, в полной темноте
скорее завалит и совокупит…
Я торопливо вернулся, Роберт уже пытается поцеловать ее
в шею. Галочка откидывает голову, улыбается томно и загадочно, шея нежная и
красиво вылепленная, полные губы влажно блестят.
Он хохотнул:
– А помнишь, я когда увидел тебя и подошел с вопросом:
«Девушка, разрешите вас потанцевать…», ты тогда так отбрила, так отбрила!
А ночью ты мне уже приснилась…
– Здорово трусики испачкал? – поинтересовалась она.
– Я сплю голым, – объяснил он и поиграл мускулами.
– Тогда простыню?
– Да простынь испачкал, га-га! Людям снятся неспроста
эрогенные места! Я тогда понял, что это ж такое удовольствие иметь тебя
рядом.
Она поморщилась.
– Какие-то слова выбираешь, «иметь», да еще «рядом»… За
удовольствие надо платить, иначе онo обидится и уйдет.
Он воскликнул:
– Дык я ж готов! Это вообще моя мечта.
– Мечтая, – предупредила она насмешливо, – будь
осторожен! Иногда мечты сбываются. И ты вдруг скажешь, что у меня
недостаточно кривые ноги.
Он спросил в замешательстве:
– А чем лучше кривые?
– Кривые ноги плотнее облегают шею.
Он задумался, как будто в самом деле старался сравнить
прямые и кривые, а я, злой, как Антарас, прошел внутри стены к входной двери,
осторожно высунул палец наружу и нажал кнопку звонка.
Сквозь туман я видел, как из комнаты в прихожую выбежал
раздраженный Роберт. Даже не заглянув в глазок, он повернул защелку и рывком
распахнул дверь. Лицо сердитое, однако на нем сразу проступила растерянность и…
злость. Повернув голову направо, налево, он вернулся в прихожую, закрыл дверь и
рывком повернул защелку.
Я поспешил в комнату, Галочка сидит на диване в прежней
раскованной позе, только ногу на ногу забросила чуть выше, так что, если
встать… нет, сесть напротив, наверняка можно рассмотреть ее трусики. Если,
конечно, носит трусики. Сейчас модно обходиться без них. Мешают. А у
некоторых якобы аллергия. Просто стало можно якобы невзначай демонстрировать
хорошо подбритые места и затейливые интим-прически.
– Что, – поинтересовалась она, – разве мы уже
шумим?
– Кто-то ошибся дверью, – ответил он.
– И что, ты его обругал?
– Нет, – сказал он раздраженно.
– Молодец, – сказала она. – Умеешь сдерживаться.
Я думала, разорвешь на клочья.
Он зло оскалился.
– Я бы разорвал, честно. Но сволочь такая… убежал.
Она засмеялась, показывая удивительно жемчужные зубы и
влажный рот.
– Забудь.
– Постараюсь, – ответил он зло. Через силу растянул
губы в улыбке: – Надеюсь, в твоем обществе забуду вообще про все на свете.
Она улыбнулась, он явно хотел ее обнять, но бросил
настороженный взгляд на дверь ванной, сказал торопливо:
– Погоди секунду, я только загляну и сразу обратно.
В ванной комнате он сразу же бросил испуганный взгляд
на кран, но тут же успокоился, хоть и оглядывался с настороженностью. Я не
утерпел и сказал жутким голосом в вытяжку:
– Бойся, смертный…
Он вздрогнул так, что звякнули зубы. Волосы встали дыбом,
бледный и потрясенный, вскинул голову и смотрел на зарешеченное отверстие.
Я продолжал тише, подражая вьюге:
– У-у-у-у-у-у… бойся, бойся…
Пятясь, он вышел и плотно закрыл за собой дверь. Я с
такой поспешностью переместился по стене, что на миг высунул лицо, яркий свет
ослепил, я отпрянул. Роберт что-то почуял и оглянулся, весь белый. Галочка
спросила с удивлением:
– Что с тобой?
– Да так, – промямлил он дрожащим голосом, –
почудилось…
– Что?
– Будто из стены что-то высунулось… Боковым зрением, смутно
так увидел, но… уже вижу, это тень от шкафа…
Она поморщилась.
– Травку куришь?
Он помотал головой:
– Пробовал, бросил.
– Перешел на тяжелые?
Он снова помотал головой:
– Мне нельзя, я буду делать карьеру в спорте. У меня
гены, как сказал тренер. У других генов нету, а у меня есть. Так что даже
курить нельзя.
Она произнесла задумчиво:
– Какой ты образцово-показательный… А тени своей
боишься. Почему-то тебя считают таким крутым, таким крутым… Но ты в самом деле
крут?
Он вымученно растянул бледные губы в улыбке.
– Я скромный, о себе не говорю. Но такое ощущение,
будто услышал голос твоего Виталика. Скотина, как только о нем поговорили,
сразу померещился. Хоть и плевка не заслуживает.
Она возразила с удовольствием:
– Виталик тоже качается, уже оброс мускулами!
Роберт пренебрежительно фыркнул:
– Мускулами?
– Ну, – сказала она, – смотря от чего вести
отсчет. У тебя вон и рост, и плечи широкие, и грудь колесом, а у него гены
подвели… Зато он сам выкладывается, день и ночь качается!
Он искривил губы.
– По новейшим данным, качаться нужно не больше двух-трех
минут в день. Всего один подход, несколько повторов до упора. Мышцы получают
сигнал на рост и начинают увеличиваться. А часами истязают себя только
самые тупые… Они все равно ничего не добьются. Чтобы преуспевать, нужно идти в
ногу с наукой. И спортивной медициной!
Умник какой! Я и без него это знаю.
Она спросила хитренько:
– А ты всегда добиваешься?
Он широко улыбнулся, сволочь, у него даже зубы ровнее и
красивее, чем у меня, спросил небрежно:
– Ты имеешь в виду карьеру?
Она отмахнулась.
– Я имею в виду вообще.
– Когда как, – ответил он.
– Бывают неудачи? – удивилась она.
– Нет, – ответил он с усмешкой, – другое. Иногда
быстро понимаешь, что добиваться не стоит. То ли цена высока, то ли сам товар
не высшего качества, то ли и цена, и качество… но нужно ли это мне? Потому
второго шага чаще всего не делаю.
Она откинулась на спинку дивана, даже у меня зачесались
ладони от желания ухватить ее за вторичные половые признаки.
– Виталик неудачник, – сказал Роберт с
убежденностью. – Если ему даже и выпадет удача, такой тупарь не сумеет ею
воспользоваться.
