– Спать, – пробормотал я себе. – Это все глюки…
температурные глюки…
Но заснуть не мог, сердце бухает, как молот, голова горячая,
повертелся в постели, на цыпочках поднялся и снова прокрался на кухню. Нам,
принимающим эти непроверенные, но такие могучие препараты, приходится много
пить воды, чтобы почки успевали вымывать продукты распада, из-за чего все мы
встаем два-три раза среди ночи в туалет, с другой стороны – это
возможность забросить в организм лишнюю порцию протеина.
Вообще-то это не только протеин, в нем доля глютамина,
креатина, аланина, а также особые добавки, что не дают желудку переваривать все
это богатство, а прямиком доставляют в мышцы. Переваривать – это значит
расщеплять, а мне не надо, чтобы драгоценные и довольно дорогие граммы
разлагались на безобидные составляющие и уходили в унитаз.
В туалете я очередной раз опорожнил мочевой пузырь, а
на кухне вместе с протеином принял ампулу орнитина с аргинином, жидкость
усваивается быстрее и полнее, чем в таблетках или капсулах, побрызгал в рот
спреем гормона роста. Дорогая зараза, но если раньше его только кололи, то
теперь можно и вот так, только нужно подержать под языком, чтобы всосалось в
слизистую оболочку, иначе в желудке расщепится на бесполезные молекулы.
Когда возвращался в свою комнату, так шатнуло, что задел
плечом косяк… плечо ошпарило, я прошел дальше, сел на постель, пальцы мнут
обожженное плечо, а глаза все поворачиваются в ямках, рассматривая косяк.
Наконец, несмотря на слабость, я поднялся, вернулся к косяку. Хорошее
полированное дерево, твердое, как железо. Откуда у меня ощущение, что мое плечо
прошло через эту твердь, как через плотную теплую воду?
Пальцы ощупывали, скользили, вдруг один чуть погрузился… я
чуть ли не ахнул, отдернул руку. Палец горит, как в огне. Выждав минуту, пока
успокоится, снова взялся за косяк, постарался вогнать себя в иное состояние, мы
это умеем, когда качаешь железо, нужно уметь сосредотачиваться, подобно Френки
Зану, который отнял у Шварценеггера титул мистера Олимпии, он в таком особом
состоянии два часа всем на удивление без остановки качал пресс на римском
стуле…
Дерево осталось деревом, но пальцы мои погрузились как в
вязкое тесто. Я снова отдернул ладонь, сердце уже не бухает, а колотится,
как у загнанного зайца. В голове стучат молоточки, явно перебрал с
креатином. Мог бы подумать, что сон, иногда снится такое, что ну самая
настоящая реальность… но это все-таки реальность, и не надо щипать себя, не
настолько я съехал.
Придвинул руку к дверце, кончики пальцев скользнули по
твердой поверхности дерева. Надежное, солидное… но если вот так, ощутить иначе…
если мозги немножко набекрень, намеренно набекрень, то пальцы начинают
погружаться в твердое, как в горячую вязкую массу. Причем если медленно, то не
так уж и горячо, а если быстро, то ошпаривает…
Трижды повторив опыт, я ошалело сел на край кровати. Голова
кругом, сердце бухает как молот, будто при ускоренной перемотке. Похоже, я
рехнулся. Такое просто невозможно… или же я настолько нарушил равновесие в
организме, что он пошел вразнос. И теперь еще неизвестно, чем кончится.
Может быть, я, прежде чем издохну, расплывусь протоплазмой на полу. Или начну
видоизменяться: руки станут волчьими, ноги – как у козла, а голова рыбья
или еще что-нибудь погаже…
Я сжал ладонями голову, страх вонзился холодными
иголками: странное ощущение – температура под сорок, если не выше, боюсь и
мерить, но внутри уже не холодок страха, а глыба льда.
Дрожащие пальцы нащупали мобильник, набрал номер Вована, он
старше меня на три года, но в нашей прошлой компашке мы были неразлучными
дружбанами.
– Привет, – сказал тихо, – это я.
Из мембраны донеслись звуки удалой музыки, выкрики, шум, а
голос Вована произнес грозно:
– Это кто звонит в три часа ночи?
– Да брось, – сказал я, – ты же на работе, знаю.
И слышу, как шуршат баксы, что стриптизерше засовывают…
Из мембраны донеслось:
– Алло!.. Не слышу!.. Говорите громче!
– Не могу, – сказал чуть громче, – мама спит.
Слушай, Вован…
– Не слышу, – ответил он недовольно и отключился.
Я пробрался обратно в спальню, плотно закрыл дверь, лег
и накрылся с головой. Мобильник включил на ощупь, сказал громче:
– Вован, это я!.. Да я и так кричу, это у тебя там грохот…
Он услышал наконец, сказал оглушающе громко:
– Это у нас творческая атмосфера!.. А ты чего шепчешь?
Украл что?
– Да иди ты, – ответил я. – Слушай, Вован, ты еще
качаешься?
Из мобильника донеслось раздраженное:
– Ты можешь говорить громче или нет?.. Ни хрена не слышу!..
Ладно, перезвони утром домой!
Щелкнуло, стало тихо. Я положил мобильник на столик
рядом, от моей ладони он нагрелся, как будто лежал на включенной электроплите.
Вован, кроме работы в фирме, еще и подрабатывает барменом, ему внушительная
фигура нужнее, чем мне, качается для дела, а я только для самоутверждения,
однако он осторожнее, непроверенные добавки не потребляет. Я и позвонил
ему только потому, что вообще-то некому больше. Да еще среди ночи.
С утра в поликлинику, решил я твердо. Если еще не
подохну. Долго вертелся в постели, нагрел ее так, что чуть не дымится, наконец
провалился в тягостный сон.
Глава 3
В квартире пусто, на столе записка с указанием, что и
как есть, что разогреть, а что можно холодным, вернется поздно, после уроков
еще и вечерние занятия. На плите разогретый суп в кастрюльке, большая котлета
на сковородке под крышкой. Несмотря на жар, я чувствовал сильный голод, суп
сожрал прямо из кастрюльки, ухомякав и два больших ломтя хлеба. Котлету тоже
съел с хлебом, потом отрезал еще и вытер им досуха подливу в сковородке.
Голод затих, а когда я запил все литровой кружкой молока,
как будто и температура спала. Тяжесть в желудке чувствовалась не больше пяти
минут, а потом как-то рассосалось. Я ощутил себя абсолютно здоровым,
только… температура вроде бы все еще выше нормы.
– Пройдет, – сказал я бодро, – все пройдет, тру-ля-ля,
как с белых яблонь дым…
Не хочется признаться, что вообще-то, как и большинство
нормальных мужчин, боюсь людей в белых халатах. И если есть возможность
увильнуть от встречи с ними, всегда увильну. И всегда найду уважительную
причину.
Даже если это чревато.
Все жаждем быстрых результатов, потому и созданы допинги и
стероиды. Но если спортсменам приходится хитрить, изворачиваться, чтобы
обмануть допингконтроль, то для бодибилдеров его не существует. Тем более когда
не соревнуемся за титул мистера Олимпия, а всего лишь побыстрее накачать бы
мышцы, чтобы не стыдно на пляже.
В последнем журнале для качков сообщение, что умер Энри
Зан, а месяцем раньше – Гарри Купер. Одному тридцать один год,
другому – двадцать три. Вообще в этом году откинули коньки семеро из
высшего класса бодибилдеров, однако на сотню призеров это не так уж и
катастрофично, если учесть, что каждый из них успел и побыть под лучами славы,
и заработать миллионы, и успеть порадоваться жизни в собственных виллах за
миллионы долларов. Вообще-то принимающих вот так только что созданные
препараты, да еще не опробованные, тысячи и тысячи. Кто-то, перебрав с
дозировками, зарабатывает цирроз печени, рак прямой кишки, сажает почки, а
кто-то… этим кем-то оказался я, у которого комбинация аминокислот с прочими
ускорителями вызвала вот такую перестройку организма.
