Дважды уходил так далеко, что высовывался из наружной стены
ниже только в земле, а там двигаться невероятно трудно, словно в вязкой глине,
возвращался, снова искал, будь он проклят, такой дворец, наконец отыскал стену,
что уходит вниз и вниз, а с одной стороны чувствуется пустота.
Я прислушался, тишина, рискнул потихоньку приблизиться.
Серая дымка бетона рассеялась, я увидел небольшую камеру с таким же цементным
полом, в углу деревянная лавка, а на ней лежит, укрытый одеялом с головой,
человек.
Я смотрел сверху, на всякий случай снизился, чтобы не
выглядывать из-под потолка. Человек спит, одеяло чуть сползло, видны длинные
волосы. Судя по росту, ребенок Бойко вполне взрослая девушка. Или
девочка-старшеклассница.
Спит. Я торопливо осмотрел камеру. Голо, сама скамья
утоплена железными ножками в бетон. Вообще железная, а дерево только сверху,
где ложе… В камере пусто, металлическая дверь почти на метр над полом, к
ней четыре ступени. Дверь выглядит сделанной из танковой брони.
В кино всегда открывается вовнутрь, чтобы заключенный
мог спрятаться за нею, а потом прыгнуть из-за спины на входящего охранника, но
здесь все по правилам: такой трюк не пройдет. Но мне это на пользу, такие
мощные петли приварены к железу, что, если бы здесь существовал засов, к спящей
малышке пробраться оказалось бы непросто…
Я осторожно отступил, очень медленно, сохраняя силы,
поднялся в стене на этаж выше. От усталости бетон начинаю ощущать уже не серой
дымкой, а липким клеем. Я успел просмотреть стену, ничего, кроме арматуры,
водопроводных труб и электропроводки. Во всяком случае, видеонаблюдения нет,
что уже снимает кое-какие добавочные движения.
Из стены почти вывалился на ту сторону. Здесь чистый
бетонный пол, в ряд выстроились блестящие машины: джип, «шестисотый» и открытый
кабриолет ярко-красного цвета. Три стены в стеллажах с инструментом,
запчастями, банками с элитным маслом, горка шин, отдельно диски, канистры с
бензином…
Вот бы спичку, мелькнуло в голове. Или зажженную зажигалку…
Я зябко передернул плечами, совсем замерзаю, поспешно вытащил коробочку с
энерджайзерами и заглотил сразу тройную дозу. Среди бутылей отыскал емкости с
дистиллированной водой, сделал осторожный глоток, все нормально, в самом деле
вода, запил капсулы, для надежности добавил еще две и тоже запил.
Едва живительное тепло начало размораживать внутренности, я
заставил себя встать и пошел обыскивать полки. На выбор отыскались сразу четыре
ломика, так называемые воровские фомки, которыми так удобно взламывать двери.
Выбрал самую короткую, мне лишь бы хватило в петли, дождался, когда тепло
разольется по телу, вдвинулся в стену.
Серый туман течет навстречу, быстро проскальзывают багровые
прутики арматуры и оранжевые линии проводки, через две-три минуты я пошел вниз
вдоль нужной стены, выступил из стены…
Девчонка сидит на лавке, согнулась в три погибели, лицо
спрятала в ладони. Мне показалось, что плачет, но густые темные волосы падают
на лицо, плечи вроде бы вздрогнули пару раз, то ли плачет, то ли тяжело
вздыхает.
Я мучительно раздумывал, что же делать, как вдруг она
встала и, подойдя к стене напротив, начала там что-то царапать. Присмотревшись,
я заметил пять едва заметных черточек. Пока она пыталась провести шестую, ногти
уже все стерты, это же сколько она здесь, пока отчаявшийся Бойко решился
позвонить мне, я торопливо выдвинул лицо из стены ровно настолько, чтобы губы
могли двигаться, сказал громким шепотом:
– Не оборачивайся!.. Только не оборачивайся!.. Там стой и
слушай…
Она дернулась, едва-едва не обернулась, я уже пугливо
отпрянул, но девчонка удержалась, только замерла вся, я видел, как трепещет
всем телом, снова вздрогнула, когда я сказал:
– Сюда уже едет твой отец со спецназом. Ты не должна
подходить к двери ни в коем случае!.. Перепрятать тебя не удастся, не бойся.
Помощь уже идет. А сейчас, когда я скажу тебе «можно», ты медленно
повернешься и снова ляжешь на лавку. Лицом к стене! И даже не вздумай
подниматься, если будут стучать в дверь… А стучать будут яростно. Можно!
Я быстро отдернул голову, девушка медленно повернулась,
ее огромные глаза в изумлении и страхе обшаривали камеру. Ничего, решил я про
себя, длинноногий такой подросток, уже с сиськами, лет не больше четырнадцати,
а то и тринадцать, волосы длинные, даже удивительно, что не обрезала, все
обрезают, дуры. Наверное, родители строгие.
Она медленно пересекла камеру и послушно легла лицом к
стене. Я поднялся выше и видел, как вздрагивают длинные черные ресницы от
усилий держать глаза плотно закрытыми.
Из двери я выдвинулся чуть выше петель, осторожно вложил,
стараясь не звякнуть, ломик в петли, колеблясь, не предупредить ли еще раз, но
решил рискнуть: у олигарха дочка должна быть натасканной на разные случаи.
Снова оказавшись в гараже, я быстро набрал номер Бойко. Он
ответил почти сразу же, как только прозвучал сигнал:
– Алло!.. Я вас слушаю!
– Это хорошо, – сказал я, – слушайте. Ваша дочь в
подвале особняка господина Прибалтова. Ниточки ведут от Лисовского, он тоже
работает в вашей фирме…
– Вы… уверены? А где этот особняк?
– Записывайте адрес, – сказал я. Быстро продиктовал и
почти видел, как он тут же отдает приказания своим телохранителям, охране, а те
разбегаются за добавочными силами, шустрые, как огромные мыши. –
В особняке пока хозяина нет, зато пятеро довольно крутых парней. Трое из
них вооружены… огнестрельным, понятно.
Он выкрикнул:
– А девочка? Что с нею?
– Заперлась в подвале, – сказал я. – Там толстая
железная дверь, придется ее выламывать. Ну разве что убедите ее вытащить засов…
Он переспросил с торопливым изумлением:
– Засов? Там есть засов?
– Да, – ответил я. – Вот такие там
непредусмотрительные люди.
Я слышал шум, голоса, даже донеслось взревывание
мощного мотора. Он крикнул торопливо:
– Мы выезжаем!.. Можно с вами держать связь?
– Можно, – ответил я устало. – Только я некоторое
время буду вне зоны приема… Ну, вы понимаете, есть такие зоны…
– Да-да, – сказал он еще торопливее. –
Я позволю себе такое только в случае самой крайней необходимости!
Дома я долго отогревался в ванне с горячей водой, настолько
горячей, что мама пришла бы в ужас, но у меня стучали зубы от холода, я глотал
приготовленный ацетил-L-карнитин и ацефен, запивал энерджайзерами, растирался
жесткой щеткой и все добавлял горячей воды.
Наконец дрожь ушла, я долго лежал обессиленный, чувствуя,
как тепло вытесняет из застывших мышц холод. Дико захотелось есть, я заставил
себя выбраться из ванны и, шлепая босыми ступнями по кафельному полу, пробежал
на кухню, ухватил банку с сахаром и бегом вернулся в ванную.
