– Меня заводит быстрая езда, – призналась она. –
И пить не надо, чтобы поплыть в кайфе!
Беата, так зовут брюнетку, отсосала по дороге, руль я
все-таки удержал, молодец, но так не захотелось возвращаться ни домой, ни в мою
шикарную квартиру одному, что вместо того, чтобы высадить на обочине, как
отработанный материал, спросил:
– А за ночь берешь сколько?
– Две сотни, – ответила она незамедлительно. Взглянула
с вопросом в глазах: – А что?
– Тогда ко мне, – решил я.
Все-таки женщины, как постоянно убеждаюсь, делятся на две
категории: с которыми классно пройтись по улице и которые хороши в постели.
Когда показывают супермоделей, я вообще не понимаю, как можно трахать эти
холодные ходячие вешалки, извращенцем надо быть, у нормального парня даже не
шевельнется желание. Все-таки пальцы должны чувствовать сочное мясо…
Да и глаз радуется, добавил я про себя. Беата для подиума,
конечно же, не годится, однако так хорошо хватать ее, мять, лапать, щупать…
Когда она сняла бюстгальтер, тяжелые груди буквально рухнули под горячей
тяжестью, но из-за своей неидеальной формы, какую рисуют или какими становятся
после вливаний силикона, она только женственнее…
Беата довольно засмеялась, увидев мое жадно вспыхнувшее
лицо.
– Нравятся мои сиськи?
– Класс, – сказал я восторженно.
– Ты еще не видел мою жопу!
Жопой похвасталась не зря, я еще не видел такой роскошной:
огромной, сочной, с гладкой и розовой, как у младенца кожей, никакой
отвислости, как бывает не только у старух, словом, жопа – всем жопам жопа.
Я лежал на ней, как на перине, какое же все-таки
наслаждение, когда трахаешься не в подъездах или в парке, прижав девчонку к
дереву, а вот так, растягивая кайф, ведь финал никто тебе не спугнет, не
отнимет.
Она спросила понимающе:
– Любишь трахаться?
– Наверное, – ответил я без особой
неуверенности. – А кто не любит?
Она засмеялась.
– Да есть такие… асексуалами зовутся.
– Нет, – ответил я. – Я не асексуал.
Она снова засмеялась, рот у нее хороший, зовущий, потому
смеется по любому поводу и без повода.
– Сексуал?
Я хотел было согласиться, но удержался, негоже
настоящему мачо быть сексуалом, это перегиб, ответил с солидным достоинством:
– Ну, поразвлечься люблю… Но и работать когда-то надо.
Она игриво легла так, чтобы груди нависли над моим лицом.
Крупные, как черешни, соски дразняще и с равномерностью маятника раздвигали мне
губы.
– Да, конечно, – ответила она легко. – Но если
захочешь что-то еще, у меня есть подружка. Тоже веселая и раскованная.
– Такая же, как и ты?
Она улыбнулась.
– Увидишь, сразу западешь. И без комплексов.
– А ты?
Она засмеялась звонче.
– Проверь!
Заснули мы в обнимку, а когда я ночью проснулся от позывов в
мочевом пузыре, сбегал и отлил, по возвращении увидел ее спящую, всю такую
разомлевшую, лег и прижался к ее разогретому сном телу, желание вспыхнуло с
новой силой, повернул ее к себе задницей и трахнул в анус быстро и жадно.
Беата, похоже, даже не проснулась, а я тут же впал в
глубокий счастливый сон, довольный, как три кабана под пушкинским дубом среди
Лукоморья.
Утром я еще раз перезвонил маме и сказал, что я уже на
работе. Отоспался, Беата исчезла очень деликатно, только оставила телефон,
чтобы при необходимости мог вызвать ее напрямую, а не из бара, где за место
приходится оставлять больше половины заработанного.
Когда «после работы» поспешил домой, там мама уже
встревожена донельзя, под глазами темные круги.
– Что-то все позднее возвращаешься, – обронила она
осторожно. – Да и ночевать у друзей не совсем хорошо, как будто бездомный.
– Работы много, – пробормотал я. – Засиделись
допоздна, а как подумал, что полтора часа ехать домой, а утром полтора часа на
работу – на сон ничего не останется!
– И вином от тебя начинает попахивать, –
продолжила она грустно.
– Корпоративная вечеринка, – объяснил я
торопливо. – Понимаешь, отказываться нельзя. Считается, что такие вот
вечера укрепляют дружбу и взаимопомощь сотрудников, сливают всех в некую общность.
Ну как при тебе сливали в советскую общность! Я пытался увильнуть, но шеф
заявил, что в его фирме все – от генерального директора до последнего
уборщика – одна семья, и потому все отметят юбилей за общим столом. Или не
юбилей, я даже не понял, по какому поводу все пили и ели.
Она кивнула в нерешительности:
– Хороший у вас хозяин. Правильно, все должны быть как одна
семья. Только ты уж старайся пить поменьше… А то сам знаешь, чем
закончилось это сливание в советскую общность. Досливались…
– Мама, – сказал я с укором. – Ты хоть раз меня
видела пьяным?
Она смотрела с тревогой и любовью, а я смотрел в ее честное
лицо и врал тоже честно, не моргнув глазом. Напиваться приходилось, но
оставался ночевать у друзей, а утром, подзаправившись крепчайшим кофе, приходил
домой и сообщал, что всю ночь сидели с другом за учебниками, он готовился в
универ, а я ему варил кофе.
Мать сочувствовала, по моему бледному лицу видно, как
стараюсь, готовила завтрак и уходила на работу, а я заползал под одеяло и
отсыпался остаток дня, дабы к ночи снова быть на ногах, свежим, как огурчик.
Сейчас я в самом деле не пью или почти не пью: автоинспекция
лютует, штрафует даже за пустяковый наезд передними колесами на белую черту на
светофоре или боковыми – на двойную разделительную, а если попадусь хоть
чуть пьяным, это же распрощаться с правами! Так что мама может в этой части не
беспокоиться.
В части девчонок тоже тревог особых нет: сами страшатся
как залететь, так и заразиться. Сами принимают все необходимые меры, от нас
помощи не дождешься, прошли те времена, когда мужчины все хлопоты брали на
себя. Так что живу в свое полное удовольствие, ем и пью только самое лучшее,
научился делать покупки в лучших магазинах, освоил систему Web-money и
оплачивал покупки, не выходя из дому.
Глава 12
Прошла осень и почти вся зима. Я исправно ухожу «на
работу», наврал про очередное повышение, денег приношу столько, что начал
уговаривать маму вообще оставить школу, на что она гордо и наотрез отказалась.
Ночевать я тоже все чаще остаюсь вне дома, работа такая, требует всех сил, что
и понятно: за такие деньги!
Когда мама слишком уж начинала тревожиться, я приходил «с
работы» пораньше, весь вечер дома, а перед сном, отоспавшись днем в своей
роскошной берлоге, от скуки переключал свои шпионские телекамеры, а то и сам
бродил в стенах дома, присматриваясь, у кого бы и как нашалить.
