— Мама, ты вообще меня слушаешь или нет! — возмутилась Женька. — Все данные абсолютно проверены. По поводу этого киоска даже суд состоялся. Потому что…
— Достаточно, Евгения! — окончательно рассердилась мать. — Тема закрыта. Мы с тобой отдельно по этому поводу побеседуем.
Женька осталась очень недовольна.
— Как хотите, — пожала плечами она.
Утихомирив Женьку, мама перевела взгляд на меня.
— Клим, вы правда ударили нового завуча по голове?
— Ну-у… — я замялся. — Вообще-то несильно. Он больше испачкался. Мы потом его чистым видели, так у него на голове от нашего ведра не осталось ни шишки, ни синяка, ни даже царапины.
— Так, может, у него под волосами ушиб? — провел ладонью по своей густой шевелюре папа.
— На себе показывать не полагается, — тут же назидательно произнесла Женька.
Отец отдернул от головы руку, будто обжегся.
— Откуда ты такого понабралась? — затравленно посмотрел он на Женьку.
— В школе, — сквозь зубы процедила она. Видимо, все еще дулась, что ей не дали дорассказать про Нику.
— Папа, он лысый, — вмешался я.
— Кто? — уставились на меня родители и бабушка.
— Новый завуч. Он лысый как коленка. Поэтому любой след от ведра сразу был бы виден.
Ответ мой, похоже, несколько успокоил родителей. Однако мать продолжала расспросы:
— Ну, и чем эта история кончилась?
— Да, в общем, ничем, — откликнулся я. — Поругали. Потом отпустили.
— А ты не врешь? — кинула на меня пытливый взгляд бабушка.
— Если бы врал, то вас бы уже вызвали в школу, — с чувством собственного достоинства отозвался я. — И Женька наверняка бы вам об этом доложила!
Глава V. ГИДРОГОЛОВАСТИК
общем, Женьку заткнули, и она была ужасно недовольна. Я — тоже, потому что основное внимание достаюсь мне. Правда, на сей раз ничего особенного со мной не произошло. Однако я почувствовал: не только завуч, но и родители взяли меня на заметку. Как вы, наверное, понимаете, радоваться было нечему. Если меня огорчило слишком пристальное внимание к собственной персоне, то Женька, наоборот, страдала от недостатка внимания к ее персоне. Мою сестру просто распирало от новостей и желания ими поделиться. Поэтому, допив в совершенно угрюмом состоянии чай, она демонстративно уволокла Ольку в их комнату.
Проходя через некоторое время мимо их двери, я услышал взволнованный Женькин голос и остановился. Она взахлеб рассказывала Ольке о школе и о новых мальчиках из их класса. Хотя мне это было довольно скучно, я уселся на пол возле закрытой двери в надежде узнать еще что-нибудь интересное про Нику. Однако Женька никак не могла съехать с темы новых мальчиков. Когда же она наконец перебрала как достоинства, так и недостатки всех, слово взяла Олька, и я минут десять вынужден был выслушивать историю про какого-то Витьку с четвертого курса. Как он на Ольку смотрел, что сказал и как смешно извинялся, когда наступил ей на ногу. Словом, я чуть не заснул.
Когда же наконец Женька добралась до того, на чем ее прервали за столом, в коридоре совершенно некстати возникла бабушка, и мне пришлось спешно ретироваться к себе в комнату. Я только и смог подслушать, что Ника жаловался тете Нонне. Мол, Макарка В. В. зазвал его в новую школу завучем. Он, Ника, думал, что это такая спокойная безопасная работа. А на самом деле, получается, что тут чуть ли не опаснее, чем в киоске. Вон только первое сентября, а его уже едва не покалечили. Я полагаю, что тетя Нонна еще что-нибудь рассказала про Нику, но я этого не узнал. И, наверное, уже никогда не узнаю.
Поздно вечером мне позвонил Тимка.
— Можешь себе представить, Климентий, он так и скрывается.
— Кто? — не сразу дошло до меня.
— Естественно, Будка, — ответил Тимур. — Сперва я звонил ему. Потом даже зашел.
— Ну? — заинтересовался я.
— Мать сказала, что его нету, — сердито произнес Тимка.
— Может, и правда. Мало ли куда он мог уйти, — предположил я.
— Никуда он не уходил, — отрезал Тимка. — Я собственными глазами в окне его видел.
— Неужели и впрямь от нас прячется? — не понимал я логику Будки. — Какой смысл? Все равно ведь завтра в школе увидимся.
— Ясное дело, увидимся, — многообещающим голосом подтвердил Тимур.
Я понял, что Будку завтра ничего хорошего не ждет.
— Слушай, Тимка, — принялся увещевать я. — Только не переходи завтра сразу к вооруженным действиям.
— Даже не собираюсь, — сказал Тимур. — Я пока только поговорить с ним хочу. А он увиливает.
— Вот это мне и странно, — задумчиво произнес я.
Тут по второй трубке раздался голос Ольки:
— Климентий, слезай с телефона. Мне позвонить надо.
Вот так всегда, Олька с Женькой часами на телефоне висят, и ничего. А стоит мне с кем-нибудь созвониться по делу, как меня тут же сгоняют.
— Ладно, увидимся в школе. А там видно будет.
И я положил трубку. Беседа с Тимкой оставила у меня неприятное ощущение. Но я решил больше не ломать голову по поводу Будки. Утро вечера мудренее. Поговорим с Митькой, тогда и будет ясно.
Наутро мы снова проходили в школу по списку. Наш восьмой «Б» вчера так и не получил карточек учеников. Их не успели заполнить. Мы с Тимкой решили подождать Митьку в коридоре около класса. Он все не появлялся. Мы уже не знали, что и подумать, когда наконец перед самым звонком он, запыхавшись, подбежал к нам.
— Привет. Как жизнь?
— У нас-то нормально, — сразу перешел к делу Тимка. — А ты почему скрываешься?
— Я? — округлились глаза у Будки. — От кого?
— От нас, естественно, — свирепо проговорил Тимка.
А я добавил:
— Ты разве вчера нас не видел на Сретенке?
— Видел, — махнул рукой Будка. — У меня из-за этого ключа вся жизнь под откос пошла. Мать с отцом, просто озверели. Потому что старый замок пришлось высверливать, а потом новый покупать и вставлять. А вечером еще мать мои грязные вещи в стиральную машину запустила, там что-то замкнуло. Я думаю, совпадение. Но мать говорит, от цемента.
— Не вижу связи, — пожал плечами Тимка.
— Я тоже, — охотно согласился с ним Будка. — И вообще, стиральная машина ведь существует не для чистых вещей, а для грязных.
— Я не об этом, — суровым голосом прервал его Тимка. — А о том, что ты, Будка, вчера…
Но Тимку, в свою очередь, прервали звонок и появление нашей Предводительницы, которая громко скомандовала:
