— Тебе бы только морду набить, — покачал головой Тимур. — А настоящий бокс — это, между прочим, искусство.
— А я разве возражаю, — ухмыльнулся Митька. — Хорошо набить морду — тоже искусство.
Тимка собирался что-то ему возразить, но тут раздался звонок на четвертый урок. Оставив до лучших времен теоретические споры о боксе, мы понеслись наверх.
Два последних урока я провел в тяжких сомнениях и размышлениях. Существуй уже телекружок, мне бы даже задумываться не пришлось. Непременно бы туда записался. Мне очень хочется быть оператором. И видеокамера у меня есть. То есть вообще-то она принадлежит родителям, но снимаю в основном я. И у меня хорошо получается.
Однако телекружок пока только обещают. И не раньше, чем через месяц. Значит, пока можно попробовать что-нибудь еще. Но что? Больше всего из имеющегося в наличии меня, как уже было сказано, привлекала театральная студия. Вот я и подумал: «А может, все же, никому ничего не говоря, по-тихому туда записаться и походить? А дальше видно будет».
Но меня тут же вновь одолели сомнения. Ведь Агата и Зойка уже там. Значит, едва я появлюсь в театральном кружке, они тут же решат, что я не случайно записался. Начнутся хихоньки, хахоньки и издевки. С другой стороны, почему я должен из-за каких-то девчонок отказываться от того, что мне хочется? Да и вообще, может, Агата еще ничего и не подумает…
Об этом я размышлял оба урока. То почти окончательно убеждая себя, что не будет ничего страшного, если пойду и запишусь. То напридумывая себе всякие ужасы, словно насмешки и унижения стали уже свершившимся фактом.
Наконец учебный день кончился. Мы с Тимкой и Митькой вышли на школьный двор. Тут Будка и заявил:
— Знаешь, Клим, я тут сидел, сидел, думал, думал…
— О чем ты? — уставился на него я.
— Да об этих кружках, — объяснил Митька.
— Ты же вроде решил ни в один кружок не записываться, — хохотнул Тимур.
— Это я тогда решил, — немного смутился Будка. — А потом на уроках прикинул. Может, Клим, нам с тобой все-таки записаться в театральный?
Его вопрос порядком меня удивил. Театр и Будченко казались мне понятиями мало совместимыми.
— В театральный? — не веря собственным ушам, переспросил я.
— Ну, — энергично кивнул Митька. — По-моему, осветитель — это классно.
— А по-моему, актером быть интересней, — заспорил я.
— Да ну, — отмахнулся Митька. — Актеру нужно роли наизусть заучивать. А с меня стихов по литературе хватит. Мне их бы запомнить. Короче, мне в театральной студии подойдут либо свет, либо звуки.
— И какие же, Будка, звуки ты собираешься там издавать? — заржал Тимур.
— Какие угодно, — ничуть не смутился тот. — У меня к этому есть способности. Могу по-разному свистеть, каркать, как ворона, мычать, как корова, и лаять, как собака.
— Тогда ты ошибся адресом, — продолжал веселиться Тимка. — Тебе надо не в театральную студию, а в зоопарк записываться. Как неизвестному науке животному, которое изъясняется на разных звериных языках. Посадят тебя, Будка, в клетку и, если повезет, даже бесплатный корм дадут. А мы с Климом будем покупать билеты и приходить на тебя смотреть, когда соскучимся.
Едва представив себе мычаще-свистяще-лающе-каркающего Будку в клетке, я расхохотался. Но оказалось, что Митька не на шутку обиделся. И, сжав кулаки, спросил:
— Думаешь, Тимка, если тебя на бокс записали, ты теперь можешь безнаказанно над людьми издеваться?
Тимка от растерянности даже рот разинул.
А я торопливо проговорил:
— Да ты чего, Будка. Он ведь просто так. Шутит. А если хочешь, можно пойти и прямо сейчас записаться.
— Пошли, — мигом забыл о своих обидах Митька. — Я даже думаю, так лучше всего. А то, знаешь, потом набежит народу, и нам с тобой места не останется.
— Тимка, ты с нами пойдешь? — спросил я.
— Нет, — покачал головой тот. — Мне домой срочно надо. Одежду поедем с матерью покупать. Она сегодня специально с работы отпросилась.
— Тогда потом созвонимся, — сказал я.
— Пока, — грустно бросил мне Тимка и удалился. По-моему, в последний момент ему тоже захотелось пойти в театральную студию.
Что касается меня, то Будка, сам, естественно, об этом не догадываясь, разрешил все мои сомнения. Теперь у меня появилась уважительная причина. Я шел записываться в театральный кружок словно не по собственной воле, а только ради того, чтобы Будка не поссорился с Тимуром.
— Слушай, а где туда записывают? — поинтересовался я.
— Фиг его знает, — пожал плечами Будка. — Пошли к доске и посмотрим.
Мы снова поперлись к доске объявлений и там выяснили, что запись в театральный кружок производилась во время большой перемены, а кроме того, происходит как раз сейчас.
— Между прочим, в актовом зале, — показал на объявление Митька. — Заодно и посмотрим.
Я уже несколько раз совался туда поглядеть. Но было заперто.
Я тоже актового зала еще не видел. А потому мы с Будкой бодро побежали по лестнице на последний этаж. В зале было довольно много разновозрастного народа.
У самого входа в зал стоял столик. Там и производилась запись. Глянув на сидящего за столом, я едва не ушел. Им оказался тот самый наглый белобрысый десятиклассник, с которым трепалась на перемене Агата. Какая же у него была противная самодовольная рожа! Каждого пришедшего этот тип окидывал высокомерным взглядом, а затем спрашивал:
— Имя? Фамилия? Класс?
Выслушав, он с видом величайшего одолжения производил запись.
— Пойдем отсюда. — Я решительно потянул Будку прочь.
— Ты чего, ты чего? — принялся изо всех сил упираться он. — Ведь только пришли.
— Мне тут не нравится. — Я продолжал упорно тянуть его к лестнице.
— Да чему тут нравиться? — удивился Будка. — Мы ведь пока еще только записываемся.
— Не будем мы записываться. — Мне хотелось скорее уйти подальше от этого мерзкого типа.
— Клим, какая муха тебя укусила? — вконец прибалдел Будка. — Зачем тогда мы сюда пилили? Или мне что, одному теперь записываться?
И Митька кинул на меня такой взгляд, будто я предал его. Ситуация возникла сложная. Не объяснять же Будке про этого десятиклассника. И, вздохнув, я смирился.
— Ладно, уговорил.
А про себя я добавил: «В конце концов, кто мне мешает сейчас записаться, а после попросту не ходить».
В общем, мы встали в длинную очередь. И пока этот мерзкий тип записывал впереди стоящих, принялись разглядывать актовый зал.
Мне показалось, что слухи о его великолепии сильно преувеличены. В нашей старой школе был почти такой же. Только здесь все чистенькое и новенькое. Может, правда, сцена тут и впрямь какая-нибудь особенная. Но как раз ее-то мы и не видели. Она скрывалась за тяжелым бархатным занавесом золотистого цвета. Такого в нашей прежней школе действительно не было.
